Именно в текущих реалиях возможны прорывы в космической отрасли, потому что, на мой взгляд, до последнего времени Роскосмос жил, скорее, по инерции в надежде на то, что государство всегда выделит деньги на поддержание отрасли. Сегодня у государства на космос денег нет, но появились серьёзные новые цели, которые надо достигать, и Роскосмос здесь должен сыграть ведущую роль. И это не только то, что связано с военной компонентой, с системами космической разведки, связи, навигации и так далее.

Но государство с помощью космоса, я уверен, должно решать другие задачи. Космонавтика — политический инструмент, особенно в тех условиях, когда мир стремительно делится на G7 и всех остальных. Остальному миру надо чётко определяться, и пилотируемая космонавтика здесь — серьёзный инструмент.

Есть и задача технологического развития. Роскосмос должен найти такой проект, который прямо ориентирован на технологическое развитие и промышленности и науки.

Сейчас все страны мира, и Россия в том числе, активно осуществляют переход на цифровую экономику. И здесь, на мой взгляд, Роскосмосу тоже есть что предложить, и есть то, что он обязан сделать.

Существуют три цели, отвечающие национальным интересам. Первая — политические интересы государства, в первую очередь, пилотируемая космонавтика, вторая — технологическое развитие, третья — поддержка становления цифровой экономики России.

Что Роскосмос здесь мог бы сделать? В части пилотируемого космоса теперь мы чётко понимаем, кто наши партнёры. Сейчас есть термин «дружественные страны», это помимо Белоруссии и стран ЕврАзЭС, — БРИКС. Сейчас этот формат существенно расширяется, поэтому все будущие большие российские космические проекты и пилотируемая космонавтика, должны быть сориентированы именно на формат БРИКС+.

Мы знаем, что в БРИКС подали заявки Аргентина и Иран, а сегодня прошла информация, что, скорее всего, там будут новые участники: Египет и Саудовская Аравия. Формат будет расширяться в ближайшее время. Это и есть наши партнёры в больших космических проектах, в первую очередь, в пилотируемой космонавтике.

Самый глобальный проект из самых больших — это Луна. Россия с Китаем уже имеют определенные договорённости на этот счет. И, на мой взгляд, от слов давно уже надо переходить к делу, причём делать этот проект абсолютно открытым и равным для всех. Не таким, как американский проект «Артемида», который тоже формально открыт для всех, но входя в этот проект, другие должны признать безусловное лидерство Соединённых Штатов и беспрекословно выполнять их волю.

Наш лунный проект должен быть равным. Мы знаем, что все страны БРИКС заинтересованы в развитии пилотируемого космоса, да и остальные государства видят в этом действительно общечеловеческие задачи. Пилотируемый космос и лунный проект должны решить главную задачу для государства — обеспечить технологическое наполнение БРИКС. Роскосмос должен очень плотно работать в этом направлении. С этой точки зрения обсуждаемая сейчас станция РОСС (Российская орбитальная служебная станция) является необходимым элементом будущей программы Роскосмоса, хотя, как мне представляется, конкретно этот проект носит немного периферийный характер — это не магистральный путь, а путь параллельный и, конечно, связанный с задачами национальной безопасности.

Основное политическое взаимодействие в космосе — Луна в формате БРИКС+. Но есть и так называемый ядерный буксир, он имеет название «Зевс». Этот проект — действительно прорыв в космосе, причём во всех будущих проектах.

Но ни лунный, ни марсианский проект без решения задачи по использованию ядерной энергии в космосе просто невозможны. Для того, чтобы состоялся лунный проект в формате БРИКС+, Россия должна внести свой ключевой вклад — создать ядерный реактор, работающий в космосе безопасно долгие годы. Также он нужен для обеспечения систем производственных задач, систем жизнеобеспечения и на первых этапах транспортной подачи, потому что грузы дешевле и проще их возить именно на таких многоразовых буксирах.

С точки зрения развития технологий, это действительно будет колоссальный скачок. Любой ученый-технолог скажет, что ядерный реактор в космосе даст стране колоссальное ускорение с точки зрения развития технологий. Он выведет нашу космическую отрасль на новый уровень, сравнимый с тем, что сделали Королев и Курчатов в 1950-х годах, реализовав ядерный и космический проекты. Теперь нам надо соединить их, чтобы они вместе работали в космосе.

Космос должен стать направлением нашего главного технологического удара. За этим все прорывные технологии, за этим будущее.

Что касается поддержки развития цифровой экономики, то здесь задача связана с развитием космического интернета. Никогда не было особых иллюзий, что системы космического интернета типа Starlink любая уважающая себя страна не может использовать. Мы понимаем, что в любой момент такая система может быть отключена. На мой взгляд, Маск этого не хотел, его заставили это сделать. То, что система используется в конфликте на Украине, погубило глобальные перспективы проекта Starlink.

Мы должны иметь такую систему, которая находится под полным нашим управлением, но эту задачу всё равно надо решать в формате БРИКС+. Задача создания независимого космического интернета (независимого, в первую очередь, от Соединённых Штатов) стоит перед всеми странами БРИКС, не только перед Россией. Эту задачу мы должны решить вместе, потому что, во-первых, это дорого. Во-вторых, нужно это решение всем странам объединения. И в-третьих, система по определению глобальна, а БРИКС — именно такая структура, которая расположена на всех континентах, и над которой, как раньше говорили, никогда не заходит солнце. Такая система может быть ещё одним объединяющим элементом конфигурации в космосе, в конфигурации БРИКС+.

Таким образом, вот перечень приоритетных проектов для Роскосмоса и БРИКС+: пилотируемая Луна; создание и развитие базы  на ней; Марс; система космического интернета. И еще существует наш проект технологического прорыва — ядерный буксир.

При этом не имеет значения, кто именно руководит Роскосмосом. Неважно, какого цвета кошка, главное, чтобы она ловила мышей. Мышей я назвал — эти три направления прорыва российской космонавтики. Все эти направления нацелены на решение приоритетных национальных задач, причём задач не текущего момента, как бы он для нас ни был тяжел или труден, а именно задач большой перспективы, на десятки лет вперёд. И БРИКС+, и технологический переход на новый уровень промышленности и науки — это задачи, которые нам надо решить для того, чтобы страна развивалась и оставалась лидером на десятилетия и столетия.

Главная проблема Роскосмоса состоит в полном несоответствии амбиций и возможности их реализации. Как и вся наша государственность, Роскосмос объявляет себя правопреемником советской космической программы, и в этом смысле Дмитрий Олегович Рогозин был идеален как глава Роскосмос: это человек, который не понимает в космосе ничего и поэтому может воспроизводить любые мифы, мифологемы, пропагандистские конструкции, совершенно не соотнося их с реальным положением дел.

Но маска прирастает к лицу: Рогозин искренне верил в то, что можно летать на Марс или на Венеру. Однако это невозможно при современном состоянии российского космоса, а кроме того, с точки зрения общих трендов развития мировой космонавтики (именно мировой, а не российской), все эти амбициозные программы, которые были присущи временам противостояния двух систем, коммунистической и американской, уходят на задний план, сворачиваются.

Становится совершенно ясно, что освоение дальнего космоса невозможно как по технологическим, так и, я бы сказал, теологическим причинам — человеку не дано проникнуть далеко за пределы планеты Земля. Поэтому космическая отрасль превращается в подспорье для понимания нашей планеты: космос сегодня это инструмент для понимания Земли.

Космический туризм, который уже освоен Илоном Маском и Джеффом Безосом как пионерами этой отрасли, безусловно, будет нарастать в геометрической прогрессии в ближайшие годы. Поэтому Россия стоит перед необходимостью полностью переформулировать стратегию развития космической отрасли, сделав ее на два порядка менее амбициозной. Это соответствует как глобальным трендам, так и, собственно, пониманию того, что попытки проникновения человеческого разума в дальний космос обречены на провал.

Но Дмитрий Рогозин, естественно, не годится для подобных задач, поскольку единственное, что он умеет как очень опытный пиарщик, политик и «говорящая голова», — это продавать несбыточное. Именно поэтому сейчас его уход с этого поста вполне закономерен. Его должен сменить сугубо технический человек, который качественно сократит российскую космическую программу до вполне земных, во всех смыслах слова, приоритетов. То есть это космос, который ориентируется на некоторые обслуживание земных потребностей Российской Федерации.