Я не поклонник ни «Новой газеты», ни того сектантского стиля, который практиковался изначально и ее создателями, и всеми, кто туда попадал так или иначе. Но любая большая газета — всегда в чем-то секта.

Много было ярких журналистских работ, в свое время много ярких журналистов прошло через «Новую газету», — тех, кто смог, попав туда, вырваться оттуда как опять же из определенного рода секты.

Но в любом конфликте государства и журналистов я всегда буду на стороне журналистов, так как я сам журналист. Какими бы ни были коллеги и как бы они нам ни нравились, они наши коллеги, все мы одной крови.

Мне не нравится, что закрываются средства массовой информации, независимо оттого, какие они и насколько они противоречат моей позиции. Вроде того же «Эха Москвы», которое также закрылось, например. Но я думаю, что здесь дело в дороге с двухсторонним движением. И если мы говорим о том, что государство закрывает СМИ, надо понимать (и журналисты прекрасно это понимают), насколько инертна, вязка эта система принятия государственных решений по регулированию, в том числе, и средств массовой информации. Эта инерция исполнения может быть не такая быстрая, но всегда инерция. Когда дело доходит до постановки вопроса об отзыве лицензии, то есть, по сути, закрытии или перерегистрации СМИ, — это всегда обоюдная ответственность.

Ещё раз подчеркну: мне не нравится, когда закрываются СМИ, какие бы они ни были. Пусть расцветают миллионы цветов. Смысл здесь в конкуренции мнений, но все они должны находиться в рамках закона. И когда вы пытаетесь спекулировать на инерции регулирующей системы, а ещё и бравировать этим и пытаться на этом заработать – гранты, зарубежные деньги или нобелевские премии, — вы должны быть готовы к тому, что это рано или поздно закончится. Вот оно и заканчивается.

Я бы не стал говорить о том, что «Новая газета» уходит окончательно и бесповоротно. Она может возродиться в каких-то новых формах, тем более что Дмитрий Муратов, ее издатель, обладает эшелонированными коммуникациями среди людей, способных инвестировать в новые медиапроекты. Не говоря уже о его статусе Нобелевского лауреата, который, бесспорно, многократно повышает шансы привлечь инвестиции для нового проекта. Поэтому говорить о закрытии «Новой газеты» как о свершившемся факте и необратимом событии вряд ли возможно.

«Новая газета» была очень важным медиа не только как независимое издание, но ещё, как минимум, по двум причинам.

Во-первых, потому что она была своего рода мостом между оппозиционными средами действующей власти, что опять же во многом определялось ролью Дмитрия Муратова как эффективного коммуникатора на этом направлении.

Во-вторых, потому что «Новая газета» позволяла себе публиковать не только сообщения на злобу дня и расследования, но и важные концептуальные программные тексты по разного рода теоретическим и стратегическим вопросам. В частности, одним из авторов такого типа текстов был ваш покорный слуга, за что я весьма благодарен «Новой газете», именно в ней мне удалось, например, опубликовать свою теорию религиозного психоанализа, восходящего к Федору Михайловичу Достоевскому. Опубликовать такого же объёма и уровня текст в другом издании, сравнимом по популярности с «Новой газетой», было бы просто невозможно.

Поэтому я очень надеюсь на то, что в новых формах, как феникс из пепла, «Новая газета» восстанет.