Безусловно, каждый военнообязанный должен прийти в военкомат по повестке. Никто не должен уклоняться от призыва. Служба в армии — это конституционный долг. Это важно и мы поддерживаем создание такого реестра. Но возникают логистические вопросы:

- Как быть, если у человека нет аккаунта на портале?

- Что делать, если нет смартфона и компьютера? Таких «неоцифрованных» людей у нас много, особенно в глубинке.

- Если человек болен и не годится для службы, а военкомат об этом не знает и высылает повестку? Ограничения при этом уже начинают работать.

- А если это условный вахтовик, работавший месяц на северах и по уважительной причине не проверявший свой аккаунт? Он вернется и уже попадет под ответственность?

- Глава Минцифры Максут Шадаев сообщил, что уведомление о повестке на Госуслугах можно будет отключить. Будет ли в таком случае наступать ответственность за неявку?

На эти и подобные вопросы необходимо дать разъяснения. Надеюсь, что к сентябрю, когда должен заработать реестр, профильные ведомства и Государственная Дума такие ответы предоставят.

Электронная военная повестка, которая вводится в России, — это огромное изменение. Прежде всего, это переход российского военного ведомства из XX века в XXI электронный век.

Бардака, хаоса с мобилизацией будет намного меньше. Ведь причиной этого хаоса осенью 2022 года в связи с мобилизацией было то, что вся эта система оставалась с 1960—1970-х годов: всё в бумажном виде, не обновлено, со старыми данными. Сейчас эта система военного учета будет касаться практически всех потенциальных военнообязанных жителей России, она будет регулярно обновляться и будет построена на ультрасовременной базе.

Именно такие современные электронные методы контроля и учёта населения пугают часть населения, которое считает, что это элементы будущего цифрового концлагеря. Может, и так. Будет система цифрового контроля служить интересам людей или она будет служить интересам враждебных людям правительств? Зависит от того, какие это правительства: действуют ли они в интересах большинства населения или в чьих-то других.

Второй элемент, связанный с электронными повестками, заключается в жёстком принуждении к получению повестки, поскольку посылаться они теперь будут электронным образом. Граждане будут получать их в принудительном плане. До сих пор у людей, которые не хотели быть призванными, была возможность, условно говоря, бегать от военкоматов в радикальной форме, уезжая за пределы России. Для гражданина не наступал момент ответственности до той минуты, пока он получал от военкома повестку и расписывался в её получении — только тогда для него наступала юридическая ответственность.

Сейчас все, кто работает в социальных системах и вообще ведёт активную жизнь, имеет регистрацию на Госуслугах. При переходе к вручению повестки в электронном виде через Госуслуги у них принудительно сразу наступает юридическая ответственность. В их числе те, кто уехал за границу, работает на «удалёнке» и в какой-то степени связан с Россией. Они не смогут избежать получения этой повестки.

Третий момент связан с тем, что кроме электронного получения повестки вводятся и более серьёзные санкции за уклонение. В частности, практически сразу включается запрет на пересечение границы, поскольку эта информация сразу же попадает в электронную базу данных Погранслужбы. Кроме того, в случае, если какой-то человек не является в военкомат в необходимое время, то он ограничен в ряде прав: в пользовании транспортными средствами (по всей видимости, блокируются автомобильные права) и в пользовании недвижимостью.

Получается, что человек, который уехал за границу, потому что не хочет быть мобилизованным, по сути принудительно получает эту повестку, работая на «удалёнке» и пользуясь системой Госуслуг. И если он не является откуда-нибудь из Германии, Турции, Казахстана или Дубая в российской военкомат, то прекращаются его автомобильные права и у него нет возможности продать свою квартиру в Москве или в другом городе. (Уклонистов из Москвы пропорционально больше, чем из других городов.)

В результате сейчас с высокой долей вероятности начнется, во-первых, массовая продажа недвижимости релокантами — им нужно успеть это сделать до предполагаемой второй волны мобилизации. Во-вторых, большое количество этих релокантов постарается уйти из системы Госуслуг. В-третьих, государство должно будет вынуждено разработать ещё какой-то принудительный метод электронной доставки повестки на случай возможной второй волны мобилизации помимо Госуслуг. В-четвертых, многие релоканты будут вынуждены начать искать какие-то другие варианты работы, связанные уже с теми странами, где они находятся, а не с Россией, поскольку связь с Россией оказывается для них опасной с точки зрения возможности принудительного вручения электронной повестки.

Сначала надо определить, почему вокруг этой темы возник такой общественный резонанс. На мой взгляд, это не только полезная, а просто неизбежная трансформация этой области в сторону современного и уже реализованного во всех остальных областях в России делопроизводства. Мы все пользуемся Госуслугами и считаем это очень удобным. Мы все передаём коммунальные показания через электронику. У нас довольно энергично устроено общение через электронную форму с налоговыми инспекциями, с ГИБДД. Мы считаем это удобным. Более того, Россия, Москва — признанный мировой лидер в этой области.

Почему же тогда здесь возникла такая очень жёсткая и, я бы сказал, истеричная реакция общества? Потому что было крайне, в высшей степени безграмотное принятие этого закона с точки зрения коммуникации. Закон на самом деле полезный, довольно разумный, логичный, а принят он был как для врагов! Как специально старались для того, чтобы создать вокруг этой, в общем, довольно тривиальной ситуации истеричную волну.

К сожалению, никто не постарался разъяснить, что это не повестка для мобилизованного человека, что естественно на слуху у 90% населения. 90% населения воспринимает это как повестку, когда призывают на призывной пункт и отправляют в зону специальной военной операции (СВО). Между тем, закон говорит о регулярной повестке для прохождения восемнадцатилетним молодым человеком обычной воинской службы, которую он проходит и так.

Уже известно, что осенью 2022 года с повестками людям из запаса непосредственно в зону СВО возникли очень большие перекосы и сложности: отъезды людей, масса конфликтных ситуаций. Регулярный призыв в ряды Вооружённые сил призывников (которые вообще не служат в зоне военной операции, напоминаю — там нет ни одного призывника, и об этом даже оппозиция говорит) вообще не вызывает сейчас конфликтной ситуации. В том документе, который сейчас принимает Дума, речь идёт только об этом. Возможно, дальше он будет как-то трансформироваться, но сейчас всё именно так.

Но никто не потрудился об этом рассказать, вообще кому-то донести, объяснить, что речь идёт о восемнадцатилетних подростках, которые не учатся в институте, которым и так идти в армию! У нас, кстати, очень невысокий процент уклонистов в этой категории. Подчёркиваю, это не ситуация, когда люди из запаса мобилизуются в зону СВО, там особый случай. Просто человек, например, закончил школу, не поступил в институт и идёт в армию. У нас крайне невысокий процент тех, кто уклоняется службы — просто потому, что там и так серьёзные санкции всегда были. Никаких новых санкций здесь не придумывают.

Непонятна именно эта абсолютно нелогичная процедура принятия закона, почему-то сразу в трёх чтениях. Об этом заявили депутаты с трибуны Государственной Думы: вообще за всю историю Думы ситуации, при которой такой резонансный закон принимается одномоментно, не было никогда, это беспрецедентно.

Самое главное, что у этого нет ни организационного, ни политического мотива, ни логики. Почему этот правильный и разумный закон надо было так принимать? Из-за процедуры принятия этого закона, который сейчас касается, подчёркиваю, только восемнадцатилетних призывников, которые идут на срочную службу и не идут в зону СВО, возникают дикие подозрения. «Ага сегодня эти ребята, а завтра это будут те, кого будут призывать из запаса в зону СВО».

Ответ на вопрос состоит из двух частей. Сам по себе закон не просто нужный, он абсолютно в логике того, что происходит в России с точки зрения государственного делопроизводства. А вот его принятие почему-то было в какой-то истеричной, непродуманной и, самое главное, не являющейся обязательной логике. Отсюда взялись все эти напряжения и перекосы.

Надо действительно было как-то объяснять, кого это касается, что это никак не связано со специальной военной операцией. Иначе у людей естественно возникают опасения из-за того, что им никто ничего не объяснил.

Одно не исключает другого. У нас где-то ещё с нулевых годов сложилось представление о том, что технологическая модернизация как-то связана с политической модернизацией, предшествует ей — вначале может быть технология, экономика, а потом уже и политика. На самом деле, это представление в реальности уже ушло, но остатки его имеются.

Если говорить про технологическую модернизацию, то она не исключает и своего использования в рамках самых разных политических систем с самым разными целями. Здесь нет противопоставления. С одной стороны, можно улучшать технологии, с другой стороны, можно эти же технологии использовать в интересах государства. В этом нет никакого противоречия.

Ещё Александр Солженицын в «Круге первом» описал такую ситуацию, когда инженеру Герасимовичу, одному из героев этой книги, предлагают сделать фотоаппарат, который можно было бы разместить на любой двери и смотреть, кто входит и выходит в любое время дня и ночи. Это же тоже технологическая модернизация, это тоже технический прогресс. Но также это можно использовать для того, чтобы выявлять потенциальных врагов, а можно использовать, кстати, чтобы выявлять и уголовных преступников. Можно в самых разных целях это делать. Персонаж романа отказывается выполнять такую работу, понимая, что она может быть использована сталинским режимом для выявления именно политических врагов.

Технологическая модернизация в этом смысле амбивалентна и может быть использована в самых разных целях. Здесь нет этого противоречия, на мой взгляд.