Решение Конституционного суда о возможности запрета насильникам общаться с жертвами, конечно, очень обнадёживающее. На самом деле, возможность сделать так, чтобы агрессор не приближался, решает очень много проблем.

Большинство из обращений, которые поступают от жертв домашнего насилия, связаны с тем, что они расстались с агрессором, и жертва просила к ней не приближаться. Но он дежурит дома, пытается залезать в огород (если это частный сектор), преследует на машине и так далее. Привлечь агрессора за это невозможно, поскольку, если жертва вызывает полицию, полицейские спрашивают, было ли насилие, били ли вас, на что преследуемая не может ответить утвердительно. Тогда полиция заявляет, что человек имеет право гулять, где ему хочется, и делать, что захочется, поэтому, даже если он стоит около окна, полицейские не могут его ни за что привлечь.

И это решение Конституционного суда о запрете на приближение, как раз решает данный вопрос. Большинство обращений по домашнему насилию теперь пресечено, потому что если человек запрет на приближение не выполняет, у полицейских развязаны руки, и они могут его привлекать сначала к административной ответственности, а может быть, в дальнейшем и к уголовной.

Я напомню, что в Государственную думу внесён Законопроект об охранных ордерах. Он также многое обещает в плане защиты жертв домашнего насилия, и если он будет принят, то в купе с решением Конституционного суда это, действительно, многое расставит на свои места.

И самое главное, что у таких решений есть серьезный психологический эффект. Все домашние тираны будут понимать, что приближаться к жертве нельзя, и что, когда они пытаются это делать, в том числе, когда пишут сообщения, дежурят под окнами, они нарушают закон. Поэтому это очень важная история. Государство в лице Конституционного суда чётко определило, что агрессоры так делать не должны. И это может отложиться в голове, поэтому возможно кто-то не совершит того страшного, что хотел бы совершить или что мог бы совершить в моменте.

С одной стороны, решение Конституционного суда по возможности запрета на приближение агрессора к жертве насилия выглядит как движение в правильном направлении. Будем честны, в ситуации преследования, домашнего насилия, разнообразных угроз сейчас жертвы (а как правило, это женщины) находятся в нашей стране в действительно уязвимом и беззащитном состоянии. Их преследователи могут отравлять им жизнь часто совершенно безнаказанно. Эти истории с большим трудом доходят до суда, а даже если и доходят, то зачастую решения и приговоры следуют такие, что все, к сожалению, возобновляется сразу после разбирательства.

Поэтому запрет на посещение определенных мест и ордера – это, конечно, хорошо. Но возникает закономерный вопрос, как это решение будет исполняться? Кем будет назначаться? И что произойдет, если преследователь будет плевать на все эти постановления?

Надо понять механизм исполнения и контроля таких постановлений, а также какие санкции будут за их неисполнение. Поэтому радости и абсолютного восторга это решение пока не вызывает.

Проблема домашнего насилия огромна. Особенно остро она стоит в небольших населенных пунктах в ситуации, когда жертва не может никак себя обезопасить. Часто женщина вынуждена продолжать работать в том же месте, жить в том же доме, ходить по тем же улицам, и никто ее не страхует от того, что преследователь не придет к ней, потому что прекрасно знает ее маршруты. Очень часто женщинам порой и с детьми приходится уезжать в другие города и даже менять имена. Но справедливости ради замечу, что проблема бытового насилия нигде в мире полностью не решена.

Домашнее насилие – очень давняя история в России. Даже в советское время, когда уделялось много внимания социальным проблемам, если дело касалось домашнего насилия, правоохранительные органы уклонялись от вмешательства, мотивируя это тем, что семья сама разберется, или, более того, знаменитой формулой «убьет – тогда и  приходите».

Но все равно было огромное количество обращений, где жертвы рассказывали о том, что мужья их пьют, бьют, отнимают деньги и т.д. Домашнее насилие начало признаваться предметом правового регулирования в перестроечное время, когда многое стало сдвигаться с мертвой точки: появились центры защиты от домашнего насилия, где женщины находили приют, правовую поддержку.

Но опять же правовое регулирование было весьма формальным, и правоохранительные органы всячески уклонялись от проблемы, потому что это плохо отражалось на отчётности. И, в целом, было хлопотно, сложно, требовало специальной квалификации правоохранителей. Поэтому вопрос упирался не столько в правовое регулирование, сколько в правоприменительную практику.

Но, тем не менее, правовое регулирование движется вперед. Идёт и цивилизационный процесс. Сами женщины стали активнее, да и в обществе стали понимать, что от домашнего насилия страдают не только взрослые, но ещё и дети. При этом появилась ещё одна негативная сторона: органы опеки уже теперь в погоне за показателями стремятся в таких случаях изымать детей из семьи и отдавать их либо в детские дома, либо в другие институты опеки над детьми, оставшимися без попечения родителей. Это тоже не очень здорово, хотя часто усыновление может стать и счастливым.

Но решение Конституционного суда о возможности запрета на приближение сильно продвигает правовое регулирование и, по крайней мере, создаёт защитную зону для несчастных женщин, которым агрессоры начинают спьяну напоминать, кто хозяин в доме.

Нужно очень активно продвигать и повышение квалификации правоохранителей. Более того, в каждом управлении внутренних дел стоит выделить несколько человек, которые обладают соответствующими навыками и будут активно включаться в случае сигналов о домашнем насилии, зная, как действовать, что говорить, какие решения принимать.

Должна включаться и активность гражданского общества, когда появляются соответствующие обращения в институты со стороны жертв, стоит оказывать необходимое давление на правоприменителей с тем, чтобы созданные правовые механизмы работали.

Сегодня в связи с проведением СВО поднялась волна маскулинности, и очень важно, чтобы она не привела к тому, чтобы вопросы защиты жертв от насилия ни в каких случаях, даже если в них участвуют заслуженные ветераны боевых действий, не оставались безнаказанными.

Запрет общения насильников с жертвами – это очень важная веха в развитии защиты от бытового насилия. Вопрос в том, будет ли это контролироваться браслетами, и насколько эффективен будет этот контроль? А также в том, насколько часто суды будут принимать эту меру и насколько строго наказывать нарушителей.

Решение Конституционного суда о защите потерпевших и возможных жертв домашнего насилия запретом на приближение к ним агрессора – правильное. Сейчас мы в Государственной Думе будем решать, в какие кодексы (административный или уголовный) вписать это постановление для того, чтобы суды имели возможность использовать данный механизм и метод для защиты потенциальных потерпевших.

Для реальных жертв домашнего и бытового насилия постановление Конституционного суда о возможности запрета на приближение, конечно же, значительный прорыв в их защите. Фактически жертвы постоянно испытывают стресс от потенциальной опасности и, конечно, хотели бы, чтобы государство более внимательно отнеслось к вопросам их безопасности, к защите их конституционных прав.

Но остается открытым вопрос, насколько это постановление будет корректно исполняться, насколько оно станет эффективной мерой? Но в любом случае даже психологически это достаточно значимое изменение для тех людей, которые подвергались и подвергаются насилию. Хочется верить, что это значительно изменит ситуацию, и, в любом случае, это позитивный сдвиг в данном направлении.