Если мы говорим именно про Евросоюз, а не просто про географическую Европу, то он давно пытается войти в Арктический совет. ЕС был даже наблюдателем при Совете, а поскольку Норвегия (страна-участница Арктического совета) не входит в ЕС, то Евросоюз искал возможность получить некий статус, чтобы решать арктические вопросы.

Формально для подобных претензий оснований у Евросоюза нет, и сейчас он обосновывает такое свое право тем, что он – значимый игрок, особенно в климатическом вопросе. ЕС делает ставку на климатическую повестку, говоря, что в Арктике изменения климата происходят гораздо быстрее, чем на другой территории. И поскольку темпы глобального потепления в арктической зоне быстрее, ЕС не может просто наблюдать такую динамику и ничего не делать, т.к. стремится защитить климат планеты в целом. К тому же, если Евросоюз будет отстранен от решения арктических вопросов, то борьба за сохранение климата окажется тщетной, - вот в какой логике рассуждает Брюссель.

Попытки зайти в арктический регион начались не сейчас, ЕС давно предпринимает попытки присоединиться к формальным и неформальным органам по управлению Арктикой, хотя реальных оснований для этого по международному праву у Евросоюза нет. Сейчас Брюссель использует климатическую риторику для этой цели, но, я думаю, что никто из «арктической пятерки» не заинтересован в том, чтобы предоставлять Евросоюза полномочия решать что-то в Арктике, и, тем самым, допустить некое секторальное разделение региона.

Никто не заинтересован и в запрете на бурение и добычу углеводоров в арктической зоне –ни Норвегия, ни Канада, ни Россия. Есть конвенция по морскому праву ООН, есть экологические документы, и этих правовых норм вполне достаточно. Указывать же приарктическим странам, где и что добывать, не нужно, тем более, когда на подобное нет никаких прав.

Правила недропользования в основном регулируются национальным законодательством и для нас, и для Норвегии выгодно, чтобы никто в эти правила не вмешивался.

К тому же Брюссель говорит о возможном запрете на разработку месторождений в Арктике в целом, а не только на арктическом шельфе, а для нас это губительно. Практически весь российский газ добывается именно в арктической зоне, Ямал – основной регион добычи. В Арктике же находятся и многие нефтяные месторождения, поэтому запреты такого рода – неприемлемы.

Скорее всего, Россия будет всячески ограничивать маневры Евросоюза в Арктике. Все полномочия ограничиваются международным правом и правом ООН, но никак не ЕС. Если сейчас мы допустим к управлению Арктикой Брюссель, то мгновенно в регион войдет и Китай, который также стал наблюдателем в Арктическом совете и имеет арктическую программу гораздо амбициознее европейской.

Приарктические страны устраивает этот статус кво. Все участники Арктического совета в хороших рабочих отношениях между собой, и менять этот порядок никто не захочет. Есть спорные вопросы, но они решаются. Никто из нынешних стран Арктического совета не заинтересован в том, чтобы менялась структура управления регионом.

Решение Еврокомиссии по запрету разработки углеводородов в Арктике было ожидаемо. Конечно, поступили комментарии в духе: «А какое вообще Европейский Союз имеет отношение к Арктике», но не нужно забывать о том, что многие члены Арктического совета являются и членами ЕС. И Позиция Европы по отношению к деятельности России в Арктике очевидна. Как и США, европейские страны являются нашими оппонентами и всерьез предъявляют претензии по нашей деятельности в арктической зоне.

Этот шаг Еврокомиссии связан в первую очередь с объявленной декарбонизацией России. Президент РФ на Российской Энергетической неделе заявил, что к 2060 году мы становимся углеродо-нейтральной страной. Таким образом, мы четко идем по тому пути, который наметила ООН и который закреплен в Парижском соглашении. Предъявить нам претензии по этому вопросу сейчас нелегко, хотя раньше таких претензий было много. Сомнений в декарбонизации страны нет, и, соответственно, сейчас нашими оппонентами ведется подмена тезисов. Теперь Россия получает претензии по деятельности в Арктике.

Сам по себе запрет на добычу углеводовов на арктическом шельфе – это некая вещь в себе. В России нет особенных технологий для работы на шельфе, разрабатываем мы всего одну шельфовую точку добычи нефти – Приразломное месторождение. Поэтому подобный запрет Еврокомиссии вряд ли будет иметь серьезные последствия.

Однако же, если мы будем разрабатывать в арктической зоне другие проекты, то добьемся куда больших успехов. Необходимы проекты, связанные с газохимией и нефтехимией, где добываемое сырье будет сразу перерабатываться и транспортироваться. Подобные проекты работают и на снижение экологического ущерба, и на повышение добавочной стоимости.

В этой области открывается широкое поле для взаимодействия России и ЕС именно по арктической зоне. Возможно запустить проекты, напрямую связанные не только с сокращением нефтедобычи, но с улучшением экологической безопасности региона.

Вместе со странами Баренц-региона в этой части Арктики возможно развивать и проекты, связанные с повышением углеродной нейтральности в горнодобывающей, нефтедобывающей сфере, в самой нефтепереработке и нефтетранспортировке. Такого рода взаимодействие важно и для ЕС, и для России.

Для развития экономики Северного Ледовитого океана нужно создавать совместные туристические проекты, а также проекты, связанные с переработкой биоресурсов. Сейчас в Архангельской области эта сфера активно развивается.

Я считаю, что и России, и европейским странам очень важно совместно заниматься научно-исследовательской деятельностью в Арктике, а не запрещать что-либо друг другу, тем более, что вряд ли подобные меры будут эффективны.