И налог, который планирует вводить Евросоюз в 2025-26 гг., и российский налог, о котором говорил Анатолий Чубайс, конечно, ударят по экономике нашей страны.

Смысл европейского углеродного налога заключается в том, чтобы не только стимулировать другие страны к сокращению выброса парниковых газов. В официальных европейских документах прописано: Европа выполняет Парижское соглашение по климату; принимает программы декарбонизации; стимулирует свои компании сокращать углеродный след; однако, есть и другие страны, которые прилагают недостаточно усилий по декарбонизации и спасению планеты. Получается, что европейцам бессмысленно совершать все эти действия, ведь другие страны этого не делают, то в общей сложно усилий для спасения планеты недостаточно.

Поэтому Европа вводит некий стимулирующий инструмент для других государств – углеродный налог. Они будут отслеживать углеродный след товаров, которые поставляются в Европу, и в зависимости от его размера будут взимать налог, стимулируя другие государства, чтобы их товары были более конкурентно способными на европейском рынке.

Еще один смысл этого налога для европейцев – повышение конкурентной способности своей экономики и своих товаров. Возобновляемая энергетика пока является бременем для производителя, она дорогая, и если ты ее используешь для производства каких-то товаров, то их себестоимость получается высокой. Классическая топливная энергетика позволяет получать энергию дешевле, и это является конкурентным преимуществом.

Например, если в Китае сшили игрушечного медвежонка, использовав электричество от угольной станции, соответственно, у такого медвежонка себестоимость низкая, и на европейском рынке он более конкурентноспособен, по сравнению с таким же медвежонком, которого сшили европейские компании на возобновляемых источниках энергии.

При введении углеродного налога все станет наоборот.

Возобновляемые источники энергии становятся конкретным преимуществом: компании, использующие их, освобождены от углеродного налога, и себестоимость производимого ими товара становится ниже, чем для тех, кто использует ископаемые источники энергии, как следствие оставляет больший углеродный след и платит за это налог.

Теперь бременем для производителя становится топливная энергетика. Европейцы пытаются всех успокоить и говорят, что это только для нескольких типов товаров – электроэнергия, стройматериалы, химия. Перечень продуктов, которые будут облагаться углеродным налогом – небольшой, и сам налог пока небольшой.

Тем не менее, Россия поставляет в страны ЕС электроэнергию, химическую продукцию, металлургию, и получается, что наши товары уже будут иметь большую себестоимость. Плюс наши компании будут платить углеродный налог Евросоюзу, и деньги будут уходить из страны, что, безусловно, вредно для российской экономики.

Если же Россия хочет сократить углеродный след своих товаров, то нужно строить возобновляемую энергетику или систему поглощения парниковых газов, которая будет позволять торговать квотами для компаний. Но в любом случае, это дорогое удовольствие, которое бьет по российской экономике.

Анатолий Чубайс же говорит правильную вещь: не надо, чтобы деньги уходили из страны, поэтому, чтобы не платить налог европейцам, нужно ввести такой же углеродный налог в России, который наши компании будут платить в наш бюджет.

Но, во-первых, не факт, что европейцы признают систему нашего углеродного налога. Компании рискуют заплатить налог внутри страны, начать поставки в Европу, а потом подпасть под налоговое бремя со стороны европейского законодательства.

Риск проблемы непризнания нашего углеродного регулирования весьма высок.

Во-вторых, проблема заключается еще и в том, что если подобный налог будет введен, то, скорее всего, речь пойдет о всех товарах, которые производятся в России.

Например, если рассматривать металлургию, то при европейском налоге им будут облагаться только те объемы металла, которые идут в Европу. Но если ввести такой налог внутри России, то весь металл, который идет и на внешний, и на внутренний рынок, будет им облагаться, соответственно, все товары вырастут в цене и на внутреннем рынке. Но цены и так растут, поэтому уровень жизни населения пострадает еще больше.

Понятно, почему призыв о введении углеродного налога выдвинул именно Анатолий Чубайс – он теперь советник фактически по климату, к тому же у него вполне могут оставаться контакты с компаниями, которые занимаются возобновляемой энергетикой. РОСНАНО в конце его руководства активно развивало это направление, поэтому он выступает лоббистом возобновляемых источников энергии в России.

Это огромный рынок, и там, действительно, есть, что лоббировать.

С 2026 года Европа уже вводит углеродный налог или механизм трансграничного углеродного регулирования (Carbon Border Adjustment Mechanism, CBAM) При пересечении границы товаром, который содержит углеродный след, за него надо будет платить. Это резко снижает конкурентоспособность российских товаров – углеводородного сырья или продукции первого передела, например, металлов.

По разным оценкам, на этот налог за наши товары уйдет порядка нескольких миллиардов долларов в год. Покупательная способность товаров будет падать. Скажем, у «Северстали» более половина металла идет на экспорт, и это станет серьезной проблемой, которую нужно решать.

По этой теме присутствует множество спекуляций, но говорить о том, что Запад нас сознательно душит – подход неверный. Сокращение углеродного следа – это международное решение, существует Парижское соглашение по климату, есть множество программ, которые реализуются в этом направлении уже много лет.

И Россия также идет по этому пути.

Президент Путин на Энергетическом форуме заявил, что Россия к 2060 году станет углеродно-нейтральной страной, т.е. сколько выборов углерода мы произведем, столько же и будет поглощено. И теперь нужно внедрять технологии, которые полностью изменят ситуацию.

Более того, в России это уже начали делать. Началась ESG-трансформация компаний, которая затрагивает также и нефтегазовую отрасль, и металлургию. Даже табачные компании поддерживают эту инициативу.

Сейчас у нас проводится мощный эксперимент. Госдумой принят законопроект по парниковым газам на Сахалине. Сахалин и Курилы к 2025 году должны стать углеродно-нейтральной территорией. Будет создан региональный рынок торговли углеродными квотами.

Что такое углеродные квоты?

Например, определенный товар содержит определенный углеродный след, но компания, которая им торгует, покупает на Сахалине углеродную квоту, тем самым компенсируя углеродный след  экспортируемого товара. Получается, что компания перечисляет деньги не в европейский бюджет, платя углеродный налог, а оставляет их в российской экономике.

Сейчас многие регионы, в том числе и арктический, просят этот эксперимент распространить на них. Создание подобного рынка, торговля углеродными квотами, фьючерсами – очень выгодны для страны. Кстати, в Казахстане такой рынок уже успешно существует.

Также в России создаются карбоновые полигоны и карбоновые фермы. Карбоновый полигон создан для расчета поглощения парниковых газов на  той или иной территории. Карбоновая ферма – это территория, которая парниковый газ поглощает. Такими свойствами обладают, например, болота, лиственные леса, к тому же можно заниматься высадкой специальных растений, которые наилучшим образом поглощают парниковый газ.

Самое главное сегодня – верифицировать эти инструменты борьбы с климатическими изменениями в международном поле. Нужны договоренности между странами и регионами планеты о признании российского подхода. И вместо того, чтобы говорить о том, что Запад понуждает нас к чему-то, необходимо заняться международными переговорами по проблеме, чтобы и Европа, и другие страны верифицировали наши подходы.