Россия может принять участие в переговорах по «иранской сделке». Более того, эти переговоры, если они будут продолжены, – одно из немногих направлений, по которым возможно сотрудничество между Россией и США. Раньше подобное сотрудничество существовало, и, к тому же, было вполне результативным.

Даже в американском коротком коммюнике по итогам встречи президента Джо Байдена с Владимиром Путиным отмечено, что Иран может войти в общую российско-американскую тематику. Демократы, конечно, хотят вернуть Иран в сделку, из которой вышел Дональд Трамп. У них для этого есть большинство в Конгрессе, которое может этому возвращению, как минимум, не мешать. Но пока непонятно, готовы ли демократы отказаться от дополнительных условий к Ирану, которые выдвинул Трамп и из-за которых он и вышел из сделки, - то, что США считают террористической деятельностью и поддержкой международного терроризма.

Помимо прочего есть у США и мотив вывести побольше нефти на рынок, в данном случае – иранской.

Россия может сотрудничать с США в этом направлении, но оно не является ключевым. Ключевым направлением наших отношений сегодня является Украина. И если между Россией и США не будет сотрудничества и понимания по Украине и НАТО, тогда иранский вопрос перестанет быть для нас актуальным, мы просто оставим США разбираться с ним самостоятельно.

Еще во времена президентства Махмуда Ахмадинежада Россия стремилась выполнять посредническую функцию в переговорах Ирана и США, но востребовано это не было. Во время президентства Роухани эта роль России также не была востребована, Роухани договаривался с Западом самостоятельно. То, что ситуация изменится теперь, при президентстве Раиси, вряд ли возможно. Иран предпочитает общаться с западными странами напрямую, поэтому хотя Россия исторически участвует в этом процессе, но ожидать ее особой роли не приходится.

В «иранской сделке» большую роль играет персональный фактор. Изначально ее заключили Обама и Роухани. После этого в США сменился президент, и к власти пришел Дональд Трамп, который отменил сделку, т.к. однозначно был на стороне Израиля, и, соответственно, сделка ему была крайне невыгодна. Это сыграло свою роль в том, что Роухани очень плохо закончил свой второй президентский срок. И что еще более важно для сделки, это привело к тому, что все реформаторские кандидаты не имели никаких шансов на следующих иранских выборах.

В Иране произошло усиление роли силовых структур, у которых были сложные отношения с Роухани. Произошло оно и в связи с неудачей во внешней политике Роухани (срыв иранской сделки), и в связи с осложнением внутри страны. Начало бунтовать местное население, причем не средний класс, а именно в значительной степени низы, очень недовольные экономической политикой и своим собственным положением. И во время этих вспышек бунтарства уже звучит имя шаха. Это не конкретные монархические настроения, это эмоции, сродни российским, когда у нас вспоминают Брежнева или Сталина. Но для исламской республики это очень опасно.

Сейчас в Иране к власти пришел президент Раиси, опирающийся на силовые структуры и изначально ориентированный на более жесткую политику в отношении Запада. В США также пришел в к власти президент, который хочет вернуть «иранскую сделку». Таким образом, схемы, при которой сделка была возможной «Обама-Роухани», не сложилось. Поэтому иранцы будут вести переговоры, но гораздо более жестко.

Президент Раиси оказался в непростой ситуации. С одной стороны, силовым путем подавлять внутренние волнения – значит загонять ситуацию в тупик, поэтому нужно как-то идти на договоренности, это экономическая логика. С другой стороны, силовая логика во внешней политике настаивает на том, что Роухани слишком уступал США, из этого ничего не вышло, и, значит, нужно проявлять твердость. Тем более, неизвестно, кто будет президентом после Джо Байдена.

Однако в иранской политической системе последнее решение не за президентом, а за аятоллой Хаменеи. А Хаменеи, несмотря на свой скепсис по сделке с Обамой, все же ее санкционировал в свое время. Многое будет зависеть и от того, как иранская силовая элита оценивает экономические и политические риски внутри собственной страны. В случае если она сочтет, что внутренние риски зашкаливают, то они смогут пойти на определенные договоренности. Но договариваться США с Ираном сегодня куда сложнее.