Прежняя архитектура системы международной безопасности методично и целенаправленно разрушается последние десятилетия, этот процесс переходит в эндшпиль, благодаря активным усилиям США, а также группы западных стран вокруг них, о чем в своем Послании справедливо говорил президент Путин.

Стоит подумать о том, как построить новую систему международной безопасности и какие инструменты могут быть для этого задействованы. Возможно ли это через прямой диалог и понимание того, что это необходимо, или через глобальное противостояние длиной в несколько десятилетий, как это было в прошлом? К сожалению, со стороны группы западных стран мы не видим сегодня такой глубины понимания вопроса, какую демонстрирует Россия.

Вашингтон взял курс на новую холодную войну с современными элементами, виртуализацией дискурсов и пр. Судя по тому, что вчера в Варшаве говорил президент Байден (и демоны поменьше, типа польского президента Дуды), не думаю, что диалог между нашими странами возможен.

Однако интеллектуальное сообщество в России и Европе прекрасно понимает, что такой диалог необходим. Но никто не понимает, как начать этот процесс в условиях, когда всё разрушается буквально на глазах, в том числе и общие пространства, где можно было выстраивать отношения, сжимаются как шагреневая кожа.

Пока новой системы мировой безопасности быть не может. Это связано с тем, что не может система международной безопасности существовать отдельно, без системы международных отношений. Система международных отношений первична, она создает условия для того, чтобы решать вопросы безопасности и чаще всего в коалиции. Сейчас подобной системы нет как таковой.

В контексте системы международных отношений мы обычно говорим о трех компонентах, хотя их гораздо больше. Первый компонент — это традиции, которые возникают у сильнейших государств мира в результате больших катаклизмов. После Тридцатилетней войны, наполеоновских войн, Первой и Второй мировых войн были созваны международные конференции: Ялтинская, Потсдамская, и так далее. В данном случае всё потеряно. Идет яростная полемика между политическими элитами России или Китая с Западом.

Мы видим: когда появляется новая международная система, то методорганизации обычно процветают, они создают эту систему. Нынешняя ситуация тяжёлая, потому что там, где роль международных организаций должна была проявиться совершенно откровенно (допустим, МАГАТЭ в ситуации с обстрелами Запорожской АЭС, Организация по запрещению химического оружия, которая закрывает глаза на провокации и использование химического оружия украинским войсками, ООН в целом), — эта организация оказывается только в лучшем случае площадкой обсуждения ситуации, а в худшем случае натравливания одних государств мира на других.

Всё, что предшествовало нынешней стадии, связанной с предыдущей системой международных отношений; международное право, которое было обеспечено, — всё ликвидировано, причём по воле однополюсного мира, США. Именно они стали глушителями международного права, рассчитывая на то, что право сильного это всё обеспечит и так. Но эта надежда рухнула.

Сейчас говорить о международной системе безопасности невозможно, каждый пытается действовать сам по себе. В данной ситуации понятно, что Европа, США и НАТО категорически отказываются от взаимодействия с Россией, считая ее врагом. Считается, что уничтожение России, в общем-то, как раз обеспечит безопасность Запада. Такой подход обрекает ситуацию на эскалацию.

Президент Путин как раз и говорит, что они выбрали эскалацию, поэтому мы будем выходить из последних соглашений, связанных с этим тонущим западным кораблем. Мы в одностороннем порядке приостанавливаем свое участие в Договоре о сокращении наступательных вооружений. Запад опирается на коалиции, союзы: об этом говорил президент США в Варшаве. Байден противопоставлял свои союзы тому, что Россия воюет одна. Но надо учитывать, что западные коалиции вассальные.

Мир, в котором вращается Россия, Китай, Индия, Бразилия, — разноскоростной и разновременной. В принципе, договор СНВ-3 и был основой международной безопасности. Почему так обеспокоился Запад, и США были очень недовольны этой приостановкой? Это странно, потому что они сами первые выходили из всех соглашений, включая ПРО, а тут они остались недовольными. Это тот самый старый мир, который цепляется к нам. Им хотелось сохранить старую систему международной безопасности. Возникает интересная ситуация, которой мы и воспользовались.

Американцы ведут с нами разговор, как будто существуют две России. Есть одна Россия, которая ведет СВО на Украине и которую забивают всевозможными санкциями, давлением, которой устраивают истерики. Одновременно тот же Вашингтон ведёт диалог и со второй Россией по поводу стратегических наступательных вооружений и даже настаивает на инспекциях, как будто ничего не происходит! Мы объясняем свою приостановку тем, что как мы можем допустить на наши объекты проверяющих из страны, которая ведёт против нас косвенную войну, поставляет оружие?

Что так взбесило и расстроило американцев? Мы говорим о будущем, не только касающимся вопросов ядерного оружия. МИД вечером 21 февраля заявил о том, что всё обратимо, но надо прекратить глобальную эскалацию. То есть мы увязали поддержку Западом Украины с договором СНВ-3. И если сесть за стол переговоров по СНВ-3, значит, надо вкупе решать вопросы по Украине. Потому что Украина тоже выходит из Меморандума и рассчитывает на получение своего ядерного оружия.

Возникли уже некоторые вопросы, которые требовали решения. У нас накопилась критическая масса видов оружия, которого у американцев нет и пока не получается создать. Это гиперзвуковые ракеты, которые у нас на вооружении, «Посейдоны» — подводные лодки с беспилотниками, которые имеют огромный ядерный заряд. И США рассчитывали, что начнутся переговоры, к которым можно будет увязать это, заставив Россию такое оружие ликвидировать.

Сейчас Владимир Путин сказал, что в будущих переговорах надо будет учесть ядерный потенциал Франции и Великобритании. Но еще при Трампе американцы требовали, чтобы включили в переговоры и Китай. Тогда же надо включать и КНДР. Ядерный потенциал есть еще у Италии, Индии и др. Требуются глобальные решения. Это действительно может стать основой системы безопасности. Но чтобы сесть за такие переговоры, надо решать проблему Украины. Мы это увязали, и в этом суть недовольства Запада. Мы расставили ловушку для них, и это сейчас проблема для Вашингтона.

Вряд ли Запад будет рассматривать позицию России, озвученную в Послании президента, как точку, скорее, как многоточие. И народ России готов даже к более жёстким заявлениям нашего президента. Мы приостановили действие договора по СНВ, сказали, что теперь ядерная безопасность — это коллективная безопасность НАТО, и в соответствии с этим будем засчитывать ядерную мощь Франции и Великобритании.

В течение последних 10—15 лет мы говорим много жёстких слов, но нас всё равно потом обманывают. Президент Путин справедливо считает, что, если он дал слово, его обязательно нужно сдержать. Но коллективный Запад никогда не будет держать своё слово. Даже сегодня там активно обсуждаются поставки бомб с точечным наведением и радиусом поражения до 75 км: это, считай, любая точка четырёх новых регионов России. Поэтому мне кажется, что нужны еще более решительные действия.

Но президент, безусловно, обладает информацией от разных источников. И я надеюсь, что громко озвученная в Послании мысль о приостановке участия в договоре СНВ возымеет действие и остудит горячие головы. Надеюсь я и на помощь России дружественных нам стран. Например, лидер Китая Си Цзиньпин должен весной приехать в Москву для обсуждения ситуации.

Владимир Владимирович в такой сложный период своё выступление посвятил, в первую очередь, экономике и социальной сфере. Он обратил внимание на внутренние наши проблемы и предложил решения разных ситуаций. И это правильно, нужно действительно обратить внимание на тех людей, которые своим ежедневным трудом внутри страны оказывают поддержку СВО. От настроения этих людей зависит и поддержка любых начинаний президента, в том числе и самых жестких.