Безусловно, коммунизм и коммунистическая идеология, а также все, связанное с ними в нашей истории, – это вопрос глубочайшего рессентимента российского общества. На протяжении длительного времени все это было часть жизни людей, поэтому, как минимум, рефлексия по этому поводу существует.

Но мне кажется, что все вещи, идеологически связанные с «измами», остались далеко в ХХ веке. Обсуждать марксизм-ленинизм в буквальном приложении их к сегодняшним общественным процессам, мягко говоря, странно. Получается, что таким образом мы пытаемся мерить шаблонами прошлого настоящее и будущее, которое уже имеет другой характер.

Популистски эта тема, конечно, будет использована. Так или иначе декларировать свою принадлежность к тем или иным политическим ценностям и  идеологиям будут, но широкое отражение все это вряд ли получит.

В этом смысле мы можем рассуждать о политических концептах прошлого, но умозрительно, в примитивном изложении вроде «как хорошо было бы, если бы все люди жили дружно». В такой форме коммунистическая идеология может вновь обрасти симпатиями, но в практическом плане ее применение в политической плоскости нереализуемо.

Да, у наших сограждан есть рессентимент, но говорить о том, что у коммунистической идеологии есть шансы стать главенствующей, – заблуждение. Как, например, и предложение заменить весь транспорт обратно гужевым для достижения всеобщего экологического счастья. Совершенно понятно, что ни то, ни другое невозможно.    

Исторический опыт не проходит бесследно. 70 лет истории под красным знаменем стали прививкой против коммунизма. В силу этого коммунизм не имеет шансов стать доминирующей идеологией в России.

Это не значит, что коммунистические взгляды со временем сойдут со сцены. Нет, напротив. Коммунизм останется привлекательным для значительной части граждан, особенно для молодежи. Скорее всего, в России будут распространены небольшие студенческие объединения интеллектуалов, и участие в них станет школой идеологического взросления. Если российское общество будет развиваться благополучно, то по мере роста материального благосостояния такие группы могут приобрести респектабельность, сохраняя радикальный характер, наподобие группы Il Manifesto. Хотя почти неизбежно и возникновение немногочисленных экстремистских организаций.

В силу того, что мечтания о равенстве и всеобщем процветании остаются характерны для интеллектуалов, варианты коммунистической идеологии окажутся многообразны, а их адепты вряд ли смогут объединиться для участия в политической жизни, но взгляды небольших объединений и отдельных мыслителей, фоновым образом присутствуя в среде социальных движений, будут оказывать влияние на дизайн иных идеологических течений.

Если же говорить о КПРФ и ее наследниках, то это не совсем о марксистском коммунизме. Реликтовая приверженность к этой партии со временем сойдет на нет, а новые ее сторонники будут движимы ностальгией по советскому обществу без особой привязки к марксизму и коммунизму.

На мой взгляд, идеология коммунизма не может вернуться. Эта идеология основывалась на безусловной вере в то, что будет построено общество, где отсутствует собственность, рыночная экономика, и в котором каждый будет получать по потребностям (столько, сколько хочет), а работать по способностям (также столько, сколько хочет). Думаю, что даже среди 99% процентов избирателей, голосующих за КПРФ, сегодня нет людей, которые верят в то, что подобная система в принципе может существовать. Поэтому идеология коммунизма, как она была описана у Марка и Энгельса в «Манифесте коммунистической партии», восторжествовать не может ни в России, ни где-либо еще.

Коммунистическую партию в этом смысле было бы, на мой взгляд, точнее называть «государственно-социалистической». По своей идеологии она выступает за усиление роли государства в экономическом регулировании и за более развернутую социальную политику. Может ли такая партия прийти к власти в России? Да, безусловно, в условиях многопартийного общества, если выиграет выборы. Но будет ли при этой партия проводить политику, радикально отличающуюся от той, какую проводит сегодня та же «Единая Россия»? Нет.

«Единая Россия» сегодня проводит максимум мер той же социальной поддержки, допустимых для того, чтобы не разбалансировать экономику. Ничего сверх этого, не вызвав при этом всплеска инфляции, массового ухода от уплаты налогов и других негативных последствий, придумать просто невозможно.

На сегодняшний день некоторые регионы России возглавляют губернаторы, принадлежащие к КПРФ. Но разве проводимая ими политика радикально отличается от политики их коллег-губернаторов из других партий? Нет, они проводят такую же социально-экономическую политику. В 1990-е гг. половину субъектов федерации возглавляли коммунисты, и точно также проводимая ими политика никак не отличалась от политики, проводимой остальными губернаторами. Поэтому даже гипотетический приход коммунистической партии к власти в России не приведет ни к каким радикальным политическим изменениям жизни страны.

Никаких шансов на то, чтобы коммунистическая идеология стала главенствующей в России, нет. Российское общество в целом деидеологизировано и избегает жестких идеологических рамок. Значительная часть голосов, которые люди отдают за КПРФ, выступающей наследницей КПСС, являются общепротестными. И сама программа КПРФ сильно отличается от того, что начально было коммунистической идеологией, например, в ней нет даже намеков на отмену частной собственности. КПРФ проводит обычную левую повестку – социальные пособия, пенсии, льготы, бесплатное образование и здравоохранение – типичный программный набор левых партий во всем мире. У КПРФ есть отсылки к фигурам прошлого (Ленин, Сталин), но носит это, скорее, символический характер, нежели практический.

Если говорить об электоральном ядре коммунистов, то есть сторонники, голосующие именно за бренд КПРФ, однако львиная часть избирателей голосует не за бренд, а за конкретных кандидатов в конкретном регионе. Иными словами, существует базовое блюдо и гарнир, базовое блюдо на любых выборах в России – это личностные репутации и рейтинги различных кандидатов, а партийные бренды – это уже гарнир.

«Гарнир» работал на КПРФ лишь в начале 1990-х гг., когда могли побеждать кандидаты от партии, не имеющие личной известности, но ввиду партийного бренда, например, в 1993-1994 гг., когда была еще очень сильна ностальгия по СССР, а новая власть не успела стабилизироваться. Но по мере стабилизации ситуации конформисты, всегда поддерживающие власть, переориентировались на новых лидеров, а с КПРФ остались люди идейные или сильно тоскующие по СССР.

В начале 1990-х гг. по отдельным регионам поддержка КПРФ достигала 40%, но хочу напомнить, что на первых выборах в Госдуму в декабре 1993 г. КПРФ набрала всего лишь 12%. Тогда сложилась ситуация жесткого конфликта, и в условиях клинча между парламентом и президентом избиратель голосовал на третью силу: это и ЛДПР, и «Яблоко», и «Женщины России». В дальнейшем, когда тема конфронтации ушла, на региональных выборах КПРФ получала по 40%, но постепенно процент стал снижаться до 20. Сегодня базовый электорат КПРФ колеблется по регионам от 9 до 12%. И это максимум, который можно получать ввиду бренда, все остальное – это то, что дает местная повестка, а не коммунистическая идеология.

Электорат коммунистов сжимается, в том числе, и по возрастным причинам. Кампании КПРФ давным-давно не отличаются от кампаний других партий и ведутся по тем же принципам, что всеми воспринимается спокойно. У бренда есть известность и узнаваемость, у избирателей есть уверенность, что коммунисты всегда пройдут и голос, отданный им, не пропадет. Таким образом, КПРФ получает и протестные голоса, когда избиратель хочет показать власти свое недовольство. Но идейных избирателей КПРФ исчезающе мало.

Будучи убежденным идейным антикоммунистом, я, конечно, надеюсь, что коммунистическая идеология не станет главенствующей в России, да и шансов для этого вижу очень мало. А дальше, по профессиональной привычке историка, начинаю задавать себе вопросы. Что есть коммунистическая идеология сегодня? Что есть коммунистическая идеология в современной России?

Здесь надо четко различать, скажем так, ретро-коммунистов и модерн-коммунистов.

Ретро-коммунисты обращены в прошлое и работают на прошлое. Главная аудитория у них почтенного возраста, которая живет, полагаю, не столько коммунистической идеологией, сколько воспоминаниями своей собственной молодости. Это люди, которые, как моя тетушка — заслуженный и при этом действующий профессор МГУ, причем естественник, а не гуманитарий — говорят: «Неужели всё было зря? Неужели мы прожили жизнь зря?» И ведь не про идеологию тут речь, не про лозунги. Я уважаю этих людей за их реальные дела, а не за идеологию. Но это люди прошлого, и об этом надо сказать прямо.

Модерн-коммунисты — новое для меня явление. Молодые, хорошо и разносторонне образованные, при этом социально благополучные люди организуют кружки и увлеченно изучают там Маркса и Ленина. Бог мой, просто «группа Бруснева» какая-то! Умом я могу представить себе привлекательность для современной молодежи Сталина, даже Троцкого, даже Че Гевары. Нет — Маркс и Ленин для них тоже привлекательны! Понятно, что это единицы — но умных и думающих людей вообще не густо.

Скажу сразу: речь не идет об организованных системных «леваках», с которыми не о чем говорить, потому что они не способны к разговору. Речь о тех, кто к разговору способен — и я рад, что знаю таких людей. С ними интересно. Пожалуй, это единственное, в чем мы согласны. Но для начала и это неплохо.

Сегодня человек, к сожалению, куда чаще устремлён в прошлое, нежели в будущее. Он предпочитает искать и, как ему кажется, находить ответы через мысли и теории из прошлого. Я каждый день встречаю – в жизни и в сети – людей, которые пытаются объяснить всё через учение Маркса и/или Ленина. Мне видится это, как минимум, рискованным, учитывая, что мы существуем в матрице, в эре digital. Но люди продолжают возвращать прошлое, будто это можно сделать… Своего рода это кокон, тёплая ванна, желание найти простые и удобные ответы в мире, в котором, в общем-то, ничего не понятно. В мире смятения и растерянности.

Коммунизм – это такая себе ностальгия как средство от тоски, пилюля от грусти. Поэтому в сознании, в чувствах, эмоциях, конечно же, такое обращение к прошлому будет вечной историей – оно никуда не исчезнет.

Другой вопрос: что на практике? Коммунистическая идеология – не самая плохая вещь на свете, но она мертва без Бога. И она предполагает огромный спрос с человека. В своё время именно это и похоронило Красный проект. Люди сами, прежде всего, не выдержали испытание идеалами. Да, можно валить на Запад и на партначальников, но ведь было и чудовищное расхождение реальности и деклараций.

Реанимировать коммунизм в его прежнем виде невозможно. Да и незачем. Взять лучшее от него – необходимо. Как это сделать? Весьма и весьма трудно, но повторюсь – необходимо. Пока же всё это больше напоминает либо паразитирование на идеях прошлого с целью окучивания доверчивой паствы, как то делают некоторые новые красные, либо купание в тёплых ваннах ностальгии. И то, и другое – тлетворно.

У коммунистической идеологии есть перспективы не только стать главенствующей в нашей стране, но и распространиться далеко за её пределами. Неолиберальный капитализм сейчас в глубоком кризисе. Войны — его симптомы. Но причины кризиса не устраняют, и пока их не устранят, у коммунистов есть возможность предложить альтернативу. Более того, пока есть капитализм, коммунистические идеи будут актуальны. Пока есть эксплуатируемые и эксплуататоры, пока есть колоссальное социальное расслоение, коммунизм как идея будет жить и оставаться привлекательной.

Человечество сейчас сталкивается и с разными глобальными проблемами, например, с климатическим кризисом. В рамках капитализма решить это вряд ли получится.

Коммунизм — единственная приемлемая альтернатива современной экономической системе. Остальные либо предлагают сделать «правильный» капитализм, либо под рассуждения об «исключительности», «особости» и «духовности» пытаются затащить нас обратно в средневековье. Сейчас накоплен опыт строительства социализма. На основе его изучения можно думать, каким должен быть социализм в XXI веке, что из прошлого нужно перенять и улучшить, а чего следует избегать, дабы не повторить трагичных, а иногда и преступных ошибок прошлого. При этом современным левым во многом понятно, что социализм XXI века точно не будет копировать советскую модель, потому что она создавалась совсем в других условиях. Нужно думать о вовлечении всех в управление и контроль, развивать идею демократического планирования при участии масс.

Когда мы говорим об отношении россиян к коммунистическим идеям, надо понимать, что современное общество в целом аполитично, и люди имеют смутные представления о коммунизме. Как, собственно, и о любой другой идеологии. Для старшего поколения коммунизм ассоциируется с Советским Союзом. Для кого-то это хорошо, для кого-то не очень. В любом случае для современного левого советский патриотизм к собственно коммунистическим идеям имеет опосредованное отношение.

Те, кто не застал СССР, уже не идеализируют его. Поэтому молодёжь не смотрит на коммунизм как возвращение в СССР и не видит в нём путь к созданию «второй Северной Кореи». Отсюда же критический взгляд на идеологический застой советского времени. Люди самостоятельно или в марксистских кружках стараются разобраться в идеологии, истории СССР и других соцстран. Разумеется, современная КПРФ, несмотря на расшифровку названия, не воспринимается ни как коммунистическая партия, ни как вообще организация, имеющая какое-либо отношение к коммунизму.

По моим ощущениям, к социализму и коммунизму россияне относятся нейтрально-сочувственно. Но, опять же, люди в большинстве своём аполитичны и отношение к коммунизму будет иметь значение, когда общество придёт в движение. Как говорил классик: «теория способна овладеть массами, когда она доказывает ad hominem», а для этого, помимо всего прочего, эту самую теорию нужно развивать. А потенциал для развития у идеологии коммунизма колоссален.