Евгений Пригожин в определенном смысле снял табу с публичного обсуждения военных вопросов и масштабно расширил границы обсуждения методов высшего начальства. На этом фоне поступок генерала-майора Попова, который еще месяц назад выглядел бы беспрецедентно, сегодня выглядит даже вегетарианским.

Есть популярный глава армии, пользующийся авторитетом в войсках, хорошо излагающий свои мысли, и это может стать серьезным вызовом. Те действия, которые в связи с этим уже предпринимаются (например, комментарии заместителя председателя СФ Турчака, депутата ГД Картаполова), направлены на то, чтобы вывести Попова из-под удара. Однако все же есть ощущение, что просто так эта волна не остановится.

Вероятно, некая внутренняя борьба (и содержательная, и межгрупповая) должна вылиться в определенные кадровые решения. То, что происходит, в частности, «разгоны» сообщения Попова по ТГ-каналам и другим социальным сетям, говорит о том, что есть силы, обладающие информационным и политическим ресурсом, которые заинтересованы в том, чтобы такие кадровые решения произошли как можно скорее.   

Обсуждение выступления генерала-майора Попова возможно с позиции одного критерия: как это влияет на общественную консолидацию, на общественную поддержку СВО? Потому что без этой поддержки, без широкой консолидации успеха добиться невозможно.

Сторонники донбасского консенсуса испытывают теперь серьёзные сомнения. Речь идёт не только об общественном резонансе выступления Евгения Пригожина, именно лично Пригожина, а не группы «Вагнер». Президент успешно решил ситуацию, оценив это как мятеж, но при этом сделал всё, чтобы вооружённые силы не лишились железобетонного кулака «вагнеровцев».

За этим последовали события, которые активно обсуждаются среди тех, кто поддерживает специальную военную операцию: уход из публичного поля генерала Суровикина, теперь – отставка командующего армии генерал-майора Попова. Первый зампред Совета Федерации и глава «Единой России» Андрей Турчак справедливо заявил о том, что Попов выступил аккуратно: обратился к своим соратникам по закрытым сетям с тем, чтобы его слова не сделались предметом публичной политики. Но депутат Государственной Думы Андрей Гурулёв, соратник генерала Попова по 58-й Армии, сделал это предметом публичного обсуждения, да и не только он один.

Все это привело к тому, что обращение Попова становится не просто предметом публичного обсуждения, в результате чего невозможно не делать из этого серьёзные выводы. Сейчас идёт удар по поддержке специальной военной операции. В условиях боевых действий такого рода дискуссии — практика не лучшая. К тому же на обществе и так начинают сказываться 500 дней СВО.

Не следует без крайней необходимости перенапрягать общественное мнение. Неизбежно возникают дискуссии и сомнения, которые в условиях военного конфликта очень непродуктивны и разъедают как кислота поддержку специальной военной операции. В этих условиях, на мой взгляд, следует прекратить подобные дискуссии с тем, чтобы они усилили консолидацию и общественную поддержку.

Это можно сделать последовательно легальными средствами, а именно: Президент создаёт специальную комиссию Совета Безопасности, которая с использованием экспертов, выслушивает и обе стороны, и экспертное мнение по означенным проблемам. Все стороны докладывают на Совете Безопасности Президенту свои выводы, после чего принимаются решения. Такой всесторонний анализ и принятие решений поставит жирную точку на происходящем, а дискуссии об этом закрываются с тем, чтобы общество, абсолютно уверенное в правоте и справедливости, могло двигаться дальше и поддерживать специальную военную операцию.

Натянутые отношения отдельных генералов с руководством Министерства обороны стали поводом для выноса сора из избы в нарушение всяческой субординации. Многие ухватились за эту тему.

Публичное обсуждение внутренних конфликтов в российской армии с участием людей, никакого отношения к этой армии не имеющих, еще раз напоминает мне о великих строчках Шота Руставелли: «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны».

Я себя стратегом не считаю, потому от оценок воздержусь. Отмечу только, что восстановление доверия к верхнему этажу командования — обратная сторона подрыва доверия. Чем сейчас многие далекие от армейской проблематики граждане и заняты.

Армия строится на принципах единоначалия. Это я хорошо помню по собственной срочной службе.    

Публичное обсуждение негативных событий, связанных с ВС РФ, видится абсолютно естественным в условиях СВО: внимание миллионов людей практически ежедневно приковано к новостям с мест боевых действий, граждане сопереживают нашим военнослужащим (тем более, что в зоне СВО находятся в т.ч. мобилизованные) и достаточно эмоционально воспринимают любые негативные события (потерю техники, отвод войск с конкретных точек и т.д.).

Учитывая то, что сегодня в медиапространстве значительное влияние имеют военные корреспонденты и военные эксперты, которые в постоянном режиме публикуют актуальную информацию и свои мнения в своих telegram-каналах, информационное поле, связанное с военными действиями, стало прозрачным и публичным для обычных граждан настолько, насколько это возможно. В этом контексте важно учитывать, что, к сожалению, любая информация, даже строго конфиденциальная, оказавшись в интернете может при определенных обстоятельствах стать публичной: это и произошло с высказываниями генерал-майора Ивана Попова, который, судя по всему, обращался к своим коллегам в закрытом чате и изначально не хотел публичности.

Общественный интерес к данному кейсу можно объяснить как минимум двумя причинами. Во-первых, ещё совсем недавно граждане были свидетелями мятежа группы «Вагнер», который ещё до своей активной фазы начинался с публичной критики Министерства обороны РФ. То есть существует переживание по поводу того, что что-то подобное может повториться (пусть и в ином масштабе и т.п.).

Во-вторых, к сожалению, мы существуем в контексте высокой чувствительности уровня доверия общества к государственным институтам (исключением является только Президент РФ), поэтому любой негативный кейс, связанный с публичной критикой институтов (в данном случае МО РФ), рискует получить некоторую поддержку среди граждан, особенно тех, кто по тем или иным причинам особенно активно следит за событиями в зоне СВО.

Если попытаться найти первопричину кейса с Поповым, то я бы обратил внимание на проблему организации эффективной «обратной связи» в государственных институтах, особенно таких закрытых в силу специфики деятельности, как Министерство обороны. Этой проблеме сегодня в публичном экспертном диалоге уделяется немало внимания, и механизмы обратной связи стараются внедрять во многие сферы взаимодействия государства и граждан.

Судя по всему, обсуждаемое событие связано либо с наличием неких барьеров (например, формально-юридических) в обратной связи внутри МО РФ, либо с отсутствием понимания у сотрудников как эффективно и корректно использовать каналы обратной связи. Учитывая эмоциональный окрас обращения генерал-майора, оба варианта видятся актуальными.

Кроме того, важно обозначить проблему дефицита публичной реакции государственных институтов на критику со стороны как внутреннего кадрового состава, так и извне. Характер деятельности ВС РФ требует абсолютной субординации и строгого подчинения определенным правилам, однако, в данном случае, учитывая неожиданную публичную огласку кейса, от МО РФ требуется очень гибкая и аккуратная позиция, которая позволит доступным языком объяснить гражданам и экспертному сообществу ситуацию, а также либо опровергнуть обозначенную позицию, либо заявить, что буду приняты соответствующие ситуации решения (например, относительно того, как институционализированно и оперативно можно давать обратную связь из зоны СВО по тем или иным вопросам).

Боюсь, что увольнение генерал-майора без должного информационного сопровождения может нанести ущерб репутации Министерства и поднять очередную волну совершенно не всегда справедливых интернет-обсуждений на тему того, что «наверху» якобы не слышат нижестоящих людей.