От того, что ВВП условно растёт, даже если смотреть с чисто математической точки зрения, из-за инфляции реальные доходы падают.

Власть изменила формирование бюджета. Если раньше каждый гражданин думал, что бюджет имеет какое-то к нему отношение, сейчас это иллюзорно. В прошлом году министр Силуанов «нашел» два с лишним триллиона рублей. Естественно, возникает вопрос: откуда же такая заначка? Ответ весьма прозаичен: с момента начала СВО возродились т.н. «спящие» компании.

Практически при каждой государственной корпорации существуют те или иные компании, которые в каком-то виде обслуживали интересы этих корпораций. Самый яркий пример такой компании – «Байкал Финанс Групп», которая была зарегистрирована чуть ли не в подвале, но внезапно нашла деньги и выкупила весь «Юкос». В таких спящих компаниях элитарные группировки хранят свои деньги, и когда им это требуется, достают оттуда средства.

Бюджет России, безусловно, дефицитный, и хотя рост ВВП присутствует, он не настолько велик. Экономический кризис, который мы сегодня наблюдаем, продолжается уже семь лет, он несет в себе достаточно размазанные эффекты, поэтому мы не ощущаем падения, как в 1998 году.  

А «статистика» следующего квартала будет еще более залихватской и праздничной.

В последние месяцы мы видим достаточно уверенный рост, но пока по реально располагаемым доходам нет ещё данных. Скажем, расклад по апрелю  даёт год к году рост реальных заработных плат в 4,2%, а за 4 месяца – 1,8%. Эти показатели в положительной зоне, поэтому говорить, что доходы не растут, неверно, они подрастают.

Но темп их роста по всем макроэкономическим критериям достаточно низкий. Для уверенного сокращения числа бедных и роста благосостояния нужен рост реальных располагаемых доходов, по крайней мере, вровень с ростом ВВП, а реальных заработных плат даже чуть выше. Опять-таки, это при условии, если реальные заработные платы отстают от динамики производительности труда.

Собственно говоря, здесь и кроется объяснение, почему у нас, с одной стороны, вроде рост экономики, а с другой стороны, он не слишком сильно радует население. Производительность труда отстаёт от роста реальной заработной платы. Это достаточно серьёзное фундаментальное основание такого обманчивого статистического роста доходов.

Какие экономические риски есть в этом году? Михаил Мишустин в докладе сделал примечательную оговорку: «Будем смотреть» и по 5% инфляции, и по более чем 2% экономического роста. Этот прогноз очень оптимистичен. Он имеет право на существование как верхняя граница прогнозного интервала, но есть определённые риски. Дальнейшая макроэкономическая динамика будет зависеть от того, каким образом мы пройдем эти риски в течение лета.

Первый риск в том, что достаточно сильное ослабление рубля даёт эффект на бюджет, потому что рублёвая цена нефти растёт. Минфин только что сообщил, что будет снижать рекомендации Центральному банку по продажам валют. Это означает, что действительно нефтегазовые поступления за последние месяцы (за май и июнь) при ослаблении рубля выросли. Эля бюджета даёт ему некоторую свободу манёвра. Но вот для инфляции этот эффект переноса ослабления курса на внутренние цены происходит гораздо быстрее, чем это случилось за прошлые годы.

Скорее всего, мы получим некий июльский подскок инфляции — годовая уже больше 3,21%, а июльская может перейти и стать уже больше 4%.

Относительно уверенно можно сказать пока, что вряд ли годовая инфляция сможет преодолеть верхнюю границу прогноза в интервале Центрального банка — 4,5—6,5%. Но для инфляции в 5% надо прожить лето достаточно спокойно.

Динамика деловой активности за последние месяцы, начиная с марта, по всем опережающим показателям демонстрирует притормаживание реального сектора, что может указывать на некоторые начинающиеся проблемы спроса и нехватку предложений.

Идёт и нарастание отставания сольдированного финансового результата предприятий (прибыль минус убыток) по сравнению с прошлым годом. Сейчас оно достигает 25%, а это означает, что главный источник финансирования прибыли (собственные средства компаний, на них приходится более 50% всех инвестиций в РФ) сокращается. И это тоже указывает на то, что есть определённые риск, что темп роста может оказаться и ниже 2%. На это и нужно будет реагировать правительству.

С одной стороны, мы должны будем «придавливать» инфляцию, в том числе учитывая эффект переноса ослабления курса на внутренние цены, и я даже не исключаю в июле определённого небольшого повышения на 25 базисных пунктов ключевой ставки. С другой стороны, нужно более основательно заниматься классическими условиями экономического роста, которые формируются динамикой частных инвестиций. В этом направлении правительство многое делает, но пока еще внятных результатов не получено. Будем надеяться, что уже к концу лета или к началу осени это начнет меняться.

Всё будет зависеть от искусства экономической политики, которую будут применять наше правительство.

В целом, реальная зарплата в России растёт. Только что было объявлено о росте на 4% за счёт того, что в этом году у нас очень низкая инфляция, пока — 3%.

Болгария же в последние годы пусть медленно, но всё-таки росла с точки зрения ВВП. В экономической литературе Болгария считается довольно успешной страной, встраивающейся в цепочки добавленной стоимости, преимущественно крупных европейских компаний. Это в принципе мирная страна, постепенно выстраивающая свою экономику в духе рыночной, встраивающаяся в цепочки, постепенно, но верно реализующая внутреннюю промышленную политику с довольно высоким госдолгом. Она получает определённые бенефиты со стороны участия в Европейском Союзе.

Россия сейчас находится в условиях санкций, и, конечно, хорошо, что у нас будет 2% роста ВВП в этом году. Это даже несколько неожиданно с точки зрения оценок правительства — немного выше чем, оценивают перспективы Всемирный банк и Международный валютный фонд.

Нужно понимать, что значительный рост ВВП и доходов граждан дают расходы бюджета и централизованные источники финансирования, как в части оплаты оборонного заказа, так и в части финансирования инфраструктуры. С одной стороны, это позволяет держать темпы роста, не уходя в регрессию. С другой стороны, это ведёт к постепенному нарастанию инфляции, потому что упускаются продукция и услуги, за которые население не готово платить. От этого нарастают инфляционные опасения. Это мешает добиваться устойчивого роста реальных доходов граждан. Хотя в начале этого года пока ситуация очень благополучная.

Экономика России не растёт. В прошлом году потеряно 2% ВВП, в этом году по оптимистичному прогнозу ВВП вырастет на те же самые 2%, эти данные были озвучены Владимиром Путиным на ПМЭФ.

Прогнозы Финансового университета немного скромнее. Мы рассчитываем на рост ВВП по итогам года порядка 1,5%. То есть, за два года, с учётом прошлогоднего спада, мы получим падение ВВП на 0,5%, что не позволяет говорить о том, что экономика растёт.

Если рассматривать досрочные перспективы в 10—15 лет, то, действительно, последний спокойный год был 2013. ВВП на душу населения сейчас, как и в 2013 году, показал реальный рост.

И в прошлом и в этом годах за счёт мер по стимулированию экономики, — поддержке малоимущих, сокращения безработицы, росту спроса на рабочую силу — реальные зарплаты россиян подросли. Но реальные доходы показали рост практически около нуля.

Если говорить о сравнении со странами Европы и ЕС, то надо понимать, что динамика в России и в Западной Европе совершенно разная. У Европы нет санкций и экономической блокады.

Западные экономики растут в большой степени за счёт наращивания госдолга. Если бы не его огромные размеры, а это порядка 100% ВВП (а в США уже 130% ВВП), то темпы роста европейских экономик тоже были бы слабыми. В Италии долг правительства составляет порядка 145% ВВП. С учётом эпидемии короновируса и всех последующих проблем, где бы осталась итальянская экономика, если бы не финансировалась за счёт долга?

У Болгарии долг 20% ВВП, это небольшая сумма. В этом случае нельзя говорить, что страна финансируется за счёт роста долга. Но Болгария имеет в своем распоряжении европейские рынки, из страны идет активная миграция населения в ЕС на заработки. Есть люди, которые уехали из Болгарии и возвращаться туда не собираются.

Наши экономики находятся в совершенно разных условиях, и то, что болгары только сейчас догнали Россию по уровню благосостояния и благополучия населения, скорее, минус, чем плюс. Значит, их экономика совсем слабая.

В наших же условиях, если мы возьмём количество автомобилей на душу населения, то оно постоянно растёт, как и количество квадратных метров жилья.

Реальное благополучие россиян медленно, но всё-таки повышается. Болгария не обогнала нас по благополучию. Если рассматривать ВВП на душу населения, а не доходы ВВП, то в России это 27970 долл. по паритету покупательной способности (данные 2021 г.), а у Болгарии 26800 долл. По ВВП на душу населения мы опережаем Болгарию, пусть и ненамного. Из европейских постсоветских стран нас обогнала Румыния. Из самых бедных стран Европейского союза у Румынии сейчас 32000 долл., что выше, чем у России (28000 долл.), у Болгарии по-прежнему меньше.

Согласиться с тем, что происходит падение доходов россиян, нельзя. На этот вопрос нужно смотреть комплексно, ведь происходит много позитивных сдвигов в социальных аспектах развития страны.

Безработица находится на рекордном историческом минимуме. Регулярно индексируются пенсии в соответствии с теми возможностями, которые есть. Выработана новая система предоставления социальных пособий, они очевидно стали более адресными. И в целом, уровень бедности по отношению к предыдущим годам сократился.

Но нельзя не отрицать и факты, имеющие тревожный характер. Действительно, в целом заработная плата растет ниже уровня инфляции, который в последние годы был достаточно большим.

Этот перекос связан с тем, что макроэкономические параметры показывают позитивный характер в динамике, а вопросы, касающиеся конкретных граждан, имеют негативный оттенок и связаны со структурой российской экономики, с той ситуацией, которая сложилась в целом. Поскольку основная часть доходов федерального бюджета или параметров, характеризующих макроэкономическое состояние страны, всё равно опирается на нефтегазовый и иные сырьевые сектора экономики, а развитие потребительского рынка происходит по другим траекториям.

Этот складывающийся дисбаланс должен вызвать особое внимание со стороны органов власти в настоящее время, поскольку риски социального характера будут только нарастать.