Свой комментарий я бы озаглавил «О пользе грамотности».

Во-первых, победа над Наполеоном в 1812 году и взятие Парижа 30 марта 1814 года – это две разные кампании. Первая – в России называлась «Отечественная война». Вторая – «Заграничный поход Русской армии».

Париж взяли союзники – русско-немецко-австрийские силы. На Париж наступали две армии – русско-прусская (т.н. «Силезская») под командованием прусского фельдмаршала Блюхера и русско-немецко-австрийская (т.н «Главная») под командованием австрийского фельдмаршала Шварценберга. Русскими колоннами командовали генералы Барклай-де-Толли и Раевский. Взятие Парижа ознаменовало разгром Наполеона в Европе (увы, не окончательный: впереди еще были «100 дней» и Ватерлоо в 1815 году).

Что касается победы в Отечественной войне, то Царский манифест об окончании войны и об изгнании врага из пределов отечества был оглашен в Рождество – 25 декабря – 1812 года. С тех пор, с 1812 по 1915 – этот день в России официально отмечался как День победы над Наполеоном. В церквах были специальные молебны. В 1915 году это было в последний раз – «из уважения к союзнической Франции», поскольку Франция воевала в Первой мировой войне вместе с Россией, и было бы бестактно в таких обстоятельствах праздновать победу над французами.

Конечно, восстановить этот праздник было бы неплохо. Но тут проблема с нашим церковным календарем, со «старым стилем». Победа над Наполеоном в России праздновалась в Рождество; но менять календарь вряд ли согласится церковь; но нельзя и отмечать победу 7 января, хотя реально она случилась до Нового года.

С одной стороны, Отечественную войну 1812 года, конечно, помнить нужно. Это действительно важная вещь. Но войн-то у России было много за всю нашу историю; иногда проигрывали, чаще всё-таки побеждали. Поэтому если мы по поводу каждой войны и каждой победы будем устанавливать какой-то государственный праздник, мы будем праздновать их достаточно часто.

Мне кажется, это не такая уж здоровая тенденция: всякое наше умонастроение тащить в вечность. А главное, зачем делать это теперь? Сегодня идут боевые действия, и задача стоит победить сейчас. Если мы будем постоянно праздновать прошлые победы, то, на мой взгляд, это отвлечет нас от текущих задач.

Я надеюсь, что дело ограничится тем, что мы будем помнить о той войне и других войнах.

Чем больше на государственном уровне праздников победы, тем менее ценным становится каждый из них. Есть День Победы в Великой Отечественной войне — самая великая война, самая великая Победа, и в один ряд с ней ставить другие войны не стоит.

Война 1812 года была более частной, скажем. Хотя Наполеон и взял Москву, но государственности России ничего не угрожало. И если посмотреть, как Наполеон вёл военную кампанию, это была больше попытка принуждения к соблюдению мира.

Не все помнят, что примерно за 15 лет это была четвёртая русско-французская война, причём три предыдущие русско-французские войны начинала Россия, вторгаясь в Европу. Возникают вопросы, зачем и почему в значительной степени эта кампания финансировалась Англией и интересам каких социальных групп отвечала? Таких вопросов много. Недаром главный автор победы Михаил Кутузов был категорически против выхода армии за пределы России.

Если праздновать День Бородинского сражения русской армии с французской, это является Днем воинской славы 8 сентября. Но что русская армия делала, подавляя освободительное движение ряда западных государственных образований, тоже большой вопрос, и на него можно ответить по-разному.

Я понимаю желание подразнить сейчас Европу напоминанием, что мы Париж уже брали. Но это желание конъюнктурно и больше вызовет реакцию «ну, попробуйте, ещё раз возьмите». Пока, по-моему, это в наши планы не входит.

И с точки зрения политической, это излишне, и с точки зрения патриотической и историко-военной, есть слишком много вопросов. Тем более, если вспомнить, что Париж не был взят в рамках битвы, а практически захвачен в результате предательства командующего гарнизоном маршала Мармона.

Самое главное, что делать два дня победы такого государственного масштаба — это значит делить значимость Дня Победы на какое-то количество частей.