Россия изначально напрасно возлагала надежды на то, что с Западом в принципе можно договориться и объединиться. В этот раз Запад не просто объединился против России, такое уже бывало. Запад считал Россию капитулировавшей державой и не верил, что у России хватит достоинства и воли быть последовательной в отстаивании своих целей и интересов.

Готовность России к мирному решению вопросов Запад рассматривал как слабость и безволие. Если бы все то, что Россия сделала теперь, произошло бы в 2014 году, единство Запада было бы меньшим, но каждый раз его лидеры считали, что требования Российской Федерации – просто слова, которые не обернутся действиями.

Принципиально важнее другое: Запад объединился в защите нацистского режима, в своем ментально-политическом слиянии с нацизмом.

Являющийся постмодернистским и ориентированным вроде бы на любые свободы, в том числе и бредовые, Запад слился с системой, которая не допускает свободы в принципе. И это вопрос определенного цивилизационного кризиса западного культурно-исторического пространства.

В 1920-30-е гг. западный проект переживал стадию затухания модерна, и неуправляемость его рождала запрос и желание к установлению тех или иных фашистских режимов. Мало можно найти стран в тот период, где не было бы той или иной формы не фашистского правления – это Франция, Британия. Почти во всех остальных – Италия, Польша, Венгрия, Румыния, Болгария, Испания, Португалия и других – утвердились фашистские режимы.

Не зная, что делать со свободным обществом дальше, страны Запада ждали контрмодерна, ждали диктатуры – и почти без сопротивления покорялись нацизму: они его ждали и на него надеялись. Сейчас, когда цивилизация вступает в фазу постмодерна, то есть отсутствия скрепляющих ценностей и отказа от представления об единых понятиях истины, справедливости и пр., Запад внутри себя несет запрос на то насилие, которое может что-то выстроить и организовать в наступающем хаосе, и постмодернистски сливается со своим антиподом – нацизмом – в нечто невообразимое. Возникает коктейль из явно противоположных явлений.

Этот момент объединения в симпатии к нацизму мы видим в разных проявлениях нынешней западной коалиции. В частности, в заявлении Германии, что она отказывается от признания своей вины и смеется над понятием геноцида. Подобное демонстрирует гремучую смесь гей-свобод с нацистским порядком.

Очевиден кризис европейской цивилизации, утрата ею своих ценностей и некий ментальный хаос, с которым Европа не может справиться. Наступает новая эпоха европейского варварства – и в политике, и в ментальности.

Я не уверен, что Россия в принципе преследовала цель расколоть Запад. Длительное время я изучал евроскептиков, правых популистов, их отношение к России и их отношения с Россией. Общее наблюдение, с которым соглашаются многие мои коллеги, заключается в том, что те люди в российском руководстве, которые упирали на помощь правым популистам на Западе, исходили не из того, что те придут к власти и будут с нами дружить. Они хотели показать своему начальству и высшему руководству, что умеют общаться с западными контрэлитами, показать свою собственную значимость в глазах руководства России, но не изменить международную конфигурацию. В общем, это им удалось. Были некие рукопожатия, финансовая и информационная помощь.

На RT евроскептики появлялись чаще, чем на своих национальных каналах.

Оптика западных либеральных критиков или экспертов была такой, что Россия хочет разрушить Запад и поддерживает евроскептические правопопулистские группы. Внутри России это воспринималось как демонстрация для руководства того, что мы умеем общаться с западными людьми и даже склонять их на нашу сторону, правда, чисто символически.

Цели расколоть Запад перед Россией не стояло.

Что касается взаимозависимости Запада и России по энергоносителям, то тут вообще не должна была быть вмешана политика.

До последнего Германия поддерживала проект «Северного потока-2» не из-за любви к России, а потому что Германия – это большая страна, у которой нет в достаточном количестве собственных энергоносителей, и она должна их импортировать. А поскольку по цене и качеству российский газ более привлекателен, чем американский СПГ, это была экономическая калькуляция. Хотя и ее многие критиковали за якобы политический аспект. Но если вы с кем-то торгуете, то логично, что вы не хотите конфликтовать с этим кем-то по иным направлениям. Мы торгуем на взаимовыгодных условиях и надеемся, что друг против друга в других вопросах тоже не будем особенно выступать. Все это небольшая история, которую раздули до размеров слона.

Но консолидация Запада сегодня беспрецедентна.

Западные руководители знали о планирующейся военной операции России и говорили об этом открыто. В России это интерпретировалось многими, в том числе и мной, как контролируемый слив из России же, чтобы пощекотать всем нервы и заставить серьезно отнестись к требованиям по гарантиям безопасности, которые были озвучены в декабре. Также считалось, что это еще и элемент давления на Украину, чтобы она вступила в прямые переговоры с руководителями ДНР и ЛНР. До последнего момента очень многим экспертам казалось, что это тонкая игра России, что мы наконец-то научились так тонко играть.

Очевидно, что западные демократии еще в течение декабря поняли, что Россия ведет себя серьезно, а вовсе не играет. Санкции, за которыми мы уже не успеваем следить, были pfпланированы заранее, исходя из возможной операции, которая началась не 16 февраля, как анонсировали западные лидеры, а 24 февраля.

Как долго Запад будет един – вопрос хороший. Пока он представляется весьма консолидированным. Идея о том, чтобы отказаться от российских энергоносителей – это идея на перспективу. Когда-нибудь все, конечно, перейдут на возобновляемые источники энергии, но это нельзя сделать за один день. Хотя это и слабое спасение для России.

Все 1990-е годы все национал-патриоты сетовали, что Россия – это сырьевой придаток Европы. Но если теперь нам разрешат только экспорт нефти, газа, алюминия и древесины, то мы становимся как раз тем самым сырьевым придатком, от статуса которого так хотели избавиться.