Никакой аргументации о решении по введению ограничений продажи препаратов для прерывания беременности министр Мурашко не привёл. И если мы говорим о «малолетках», то, возможно, есть риск увеличения подпольных абортов.

Если же речь идет о женщинах, уже имеющих детей, но по каким-то причинам не могут позволить себе рождение ещё одного ребёнка, то такие меры, кроме раздражения, ничего не вызовут. Многие не хотят афишировать тот факт, что используют противозачаточные препараты. Вся информация о выданных рецептах есть в поликлиниках. И не факт, что она носит конфиденциальный характер.

Прерывание беременности – серьёзная медицинская процедура, которой должны заниматься профессионалы. Я согласна с введением ограничений продажи препаратов для прерывания беременности, поскольку знаю истории, когда молодые женщины либо устраивают себе медикаментозные аборты при каждой задержке и попадают с кровотечением в больницы, либо разбалтывают матку этими препаратами так, что потом, когда хотят сохранить беременность, все девять месяцев лежат в больнице на сохранении.

Доступность таких средств напоминает людоедские рецепты моей молодости, когда был дефицит противозачаточных, и женщины практиковали в домашних такое, что чудом оставались живы. У нас был дачный дом в украинском селе, и местные женщины рассказывали мне о традиционной местной процедуре прерывания беременности, после которой звали попа, «на случай, если помрёт».

Репродуктивное здоровье требует тончайших настроек, и если самостоятельно лупить по нему кувалдой, несложно оказаться бесплодной. Потому у нас и такие очереди на ЭКО и суррогатное материнство.

Я согласна с тем, что оборот препаратов для прерывания беременности должен находиться под полным контролем. Это вопрос демографии и национальной безопасности нашей страны, и что немаловажно — здоровья девушек, решивших сделать аборт таким способом. Точно должна учитываться информация о том, в какой аптеке «таблетку» продали, кто был продавцом, кто её купил. И применение этих препаратов должно происходить исключительно под контролем гинеколога, ровно так же, как и наблюдение за состоянием пациентки после процедуры.

В данный момент времени не могу однозначно сказать, скажется ли это на увеличении подпольных абортов. Чтобы такого не случилось, необходима дополнительная работа: уведомление девушек о возможных проблемах со здоровьем, наглядное ознакомлением с исходом подобных операций. Только в этом случае можно снизить печальную статистику, и с ограничением продажи препаратов для прерывания беременности, на мой взгляд, это слабо связано.

Важно стремиться к повышению демографических показателей. Моя искренняя надежда — достичь такого уровня, когда каждая беременность приводит к радостному появлению новой жизни.

Мы говорим только о медикаментозном аборте, который почему-то многим кажется проще и легче операционного. Да, это всего лишь таблетка, но ее прием также может вызвать достаточно тяжёлые последствия: гормональные сбои, калечащие всю дальнейшую не только репродуктивную жизнь, но и в принципе, жизнь. Таблетка для прерывания беременности – это серьёзный препарат, и как любой серьёзный препарат должен иметь предметно-количественный учёт. Если такими таблетками пользоваться без консультации врача, не принимать их в клинике, то это может привести к перечисленным последствиям.

Но ведение поштучно-количественного учёта препарата для медикаментозного прерывания беременности совершенно не должно привести к увеличению количества хирургического и вакуумного аборта, у которых осложнения другие, и их также много.

Сегодня в Государственной Думе пройдет Правительственный час с министром здравоохранения, которому я собираюсь задать вопрос, насколько клиники готовы к введению предметно-поштучного учёта на препараты для медикаментозного прерывания беременности? Не должно получиться так, что весы качнутся в сторону хирургического аборта.

Однако же совершенно точно все эти меры не приведут к увеличению подпольных абортов, потому что мы никак не уменьшаем доступность самой процедуры для женщины. Мы наоборот выводим её из «серой» зоны, когда можно где угодно приобрести непонятный препарат и по собственному усмотрению принять его. Мы переводим процедуру в «белую» зону: если решение уже принято, все проходит под контролем врача.

Глава Минздрава Мурашко справедливо заявил о том, что теперь будет завершен процесс введения ограничений продажи препаратов для прерывания беременности. Во всем мире это средства строгого учета. Они могут вызывать жизненно-угрожающие кровотечения, осложнения. Поэтому это не витаминка.

То, что ими у нас так легко пользовались налево и направо — меня после работы в Америке и Европе очень удивляло.

Сейчас мы наконец наводим порядок в этой сфере.