У Академии Наук в России история долгая и трудная. Созданная по воле Петра Великого, она долгие годы оставалась элитным привилегированным сообществом при государстве и государе. Попадание в сообщество, пребывание в нём и продвижение по этажам внутренней иерархии носило налёт сословного аристократизма и априорной авторитетности. В этом были и плюсы (санкционированное творческое вольнодумство, лицензия на свободу предоплаченного поиска), и минусы (кастовая замкнутость, отсутствие внутренних системных стимулов к прорывам и соревновательности, неуклонное биологическое старение).

В ходе трёх реформ, связанных с РАН — в 2006, 2013 и 2018 годах,  — государство вроде попыталось существенно модернизировать это традиционное учреждение: вывело вовне финансово-хозяйственную деятельность, усилило  связку госзаказ  — бюджетное финансирование – госконтроль. Правительство устанавливает академикам и руководству институтов оклады, оно же согласовывает кандидатуры на пост президента РАН. Лидера РАН по-прежнему избирает общее собрание, но утверждает на  должность президент страны.

Реформы резко убавили самостоятельность Академии в планировании и финансировании исследований, ушёл налёт сословной элитарности, пошатнулись гарантии пожизненного благополучия. Но государственное вторжение в дела РАН, как часто бывает, оказалось чрезмерным по широте и жёсткости. И часто от имени государства действовали не самые квалифицированные администраторы. Они не понимали, в какую национальную ценность  они лихо вторгаются. Всё же Академия как уникальный центр фундаментальных исследований обязана оставаться самоуправляемым меритократическим сообществом. Статус бюджетного учреждения не исключает того, что государство ведёт с Академией уважительный диалог, больше советуется, чем администрирует. Получилось, однако, ровно наоборот.

Прошедшие выборы президента РАН ясно обозначили кризис в отношениях между Академией как высшим сообществом избранных учёных и государственной  администрацией. Уже на стадии выдвижения кандидатур правительство отклонило довольно авторитетного академика Роберта Нигматуллина. Перед самыми выборами 20 сентября свою кандидатуру снял действующий президент РАН Александр Сергеев. Сам он назвал свой шаг «вынужденным решением в беспрецедентных условиях»  и упомянул среди причин «психологическое и внешнее административное давление» на членов Академии.

На сайте критически настроенного объединения «Клуб 1 июля» (около 50 академиков и более 100 членов-корреспондентов и профессоров РАН)  выборы назвали «фарсом» и выразили протест против «оскорбительного вмешательства» в них административных органов.

Похоже, что Александр Сергеев, пытавшийся пять лет сглаживать углы и примирять крайности, стал жертвой своего дипломатического центризма. Он вовремя не ощутил того, что в истории РАН окончательно наступил «конец прекрасной эпохи». Академия не удержится в своём нынешнем гибридном состоянии, соединяющем госучреждение, самоуправляемое творческое сообщество и элитный клуб седовласых джентльменов. Безусловно, со стороны государства тут уместнее были бы усилия по тонкой доводке, а не взмахи топором.

Но это, увы, не наш национальный стиль.

Голосованием на общем собрании новым главой РАН предсказуемо избран Геннадий Красников — гендиректор НИИ молекулярной электроники. Некоторые комментаторы поспешили объяснить это избрание усилением влияния на РАН со стороны Юрия и Михаила Ковальчуков. Думается, этот фактор, если он и был, не стал определяющим. Куда важнее острейшая потребность российского государства обеспечить прорыв в сфере микроэлектроники – как на уровне фундаментальных  разработок, так и в архитектуре интегральных схем, и в конечном (foundry) производстве.

Академик Красников занимает посты председателя советов директоров двух зеленоградских флагманов отечественной микроэлектроники — ПАО «Микрон» и Научно-исследовательского института точного машиностроения (НИИТМ). Оба переживают не лучшие времена и нуждаются в решительном оздоровлении. Думается, избрание Красникова, прошедшее под очевидным воздействием административного ресурса, в основном объясняется магистральным государственным интересом, нежели групповыми интригами.

Особые условия, в которых  ныне живёт Россия, задают тренд на гораздо более жёсткое огосударствление важнейших сфер и хозяйственной, и культурной, и научной деятельности, примеры чему видны ежедневно. Академия Наук, долгое время сохранявшаяся как оазис, будет принуждена решительнее адаптироваться к новым реалиям. 

Остаётся надеяться, что отечественные администраторы, памятуя о горьких уроках прошлых экспериментов по тотальной опеке науки, на этот раз воздержатся от разрушительных крайностей.

Александр Сергеев действительно снялся. Уже появились утечки, что это связано с войной компроматов. Но я думаю, что это связано и с тем, что если бы Сергеев выиграл выборы, то война компроматов не закончилась бы, его кандидатура еще должна была бы пройти утверждение. Это было бы весьма непросто, и если бы его переизбрали на новый срок, вряд ли его президентство было бы спокойным и комфортным.

Академия наук всегда была корпорацией, которая демонстрировала свою самость, идентичность, если была такая возможность. На самом деле Сергеева избирали президентом как раз как защитника этой идентичности Академии наук. Он силился это делать, при этом подвергался критике слева и справа, как это часто бывает: одни считали, что он недостаточно сотрудничает с властью, другие считали, что он слишком сотрудничает с властью.

Видимо, такая линия, направленная на попытки найти компромисс, была возможна до этого года, но теперь правила изменились, и эта линия оказалась уже чрезвычайно уязвимой. Сейчас, вероятно, президентом выберут академика Геннадия Красникова, при котором влияние государства на принятие решений в академии наверняка увеличится. Если судить по публикациям в отношении Сергеева, большое раздражение вызывало сотрудничество руководства Академии наук с проектом «Диссернет». Этого, наверное, больше не будет.

Но при этом Академия все равно остается институтом, в который входит большое количество людей с именем, с репутацией. Если мы посмотрим даже на советское время, то по большей части Академия все-таки стремилась отстаивать свою самость при самых разных руководителях. Понятно, что были периоды, когда это было совершенно невозможно, но по большей части к независимости стремились.

Даже когда во главе Академии был совершенно лояльный академик Александров, в рядах Академии продолжал состоять академик Сахаров, и его не исключали. Судя по всему, руководству Академии тогда удалось объяснить, почему не стоит этого делать — речь шла о репутации Академии как института.

Но, вероятно, роль государства здесь будет увеличиваться, как, впрочем, и в других сферах. Это вписывается в общую тенденцию усиления влияния государства в самых разных областях.

Поскольку Александр Михайлович Сергеев, действующий президент РАН, не выставляет свою кандидатуру, то президентом с высочайшей вероятностью становится Геннадий Яковлевич Красников, крупнейший российский специалист по микроэлектронике, и это отражает две тенденции, на мой взгляд.

Первое — это усиление и укрепление влияния Ковальчуков на российскую науку. Неформально Михаил Ковальчук (как мы знаем, президент Курчатовского института) и его команда и так были самые главные мощные силы в российской науке.  Их роль и статус при новом президенте еще более возрастут.

Второе - Российская Академия наук из организации, отвечавшей в первую очередь за фундаментальную науку и развитие фундаментальной науки, превращается в некий организм, который должен обеспечивать приоритетно импортозамещение — то есть так называемый технологический суверенитет. От приоритета фундаментальной науки РАН движется к приоритету импортозамещения.

В этом я вижу главный концептуальный смысл замены Александра Сергеева на Геннадия Красникова.