Во-первых, если серьезно заниматься развитием отношений, в первую очередь, с Китаем, а также с другими азиатскими странами, то, конечно, они могут стать внешними партнерами для России и обеспечить нашей стране необходимую степень участия в международном разделении труда, в производственных и других цепочках.

Во-вторых, такое сотрудничество зависит от того, чего хочет сама Россия. Если Россия хочет немного поработать, то тогда коллективный Восток имеет очень хорошие перспективы в качестве партнера.

Суть вопроса состоит не в том, чтобы заменить одну зависимость на другую. Суть вопроса состоит в том, сможет ли развитие связи с Востоком содействовать решению тех задач, которые сейчас стоят перед Россией?

Ответ прост: да, сможет, если задачи будут идти дальше, чем те, какие у России были в отношениях с Западом. Это задачи развития полноценной экономики, способной на равных участвовать в международных производственных и сбытовых цепочках, самостоятельно обеспечивать себя теми видами продукции, от которых сейчас сохраняется зависимость.

Развитие потенциала, накопленного во взаимоотношениях с арабским миром, Индией, странами Северо-Восточной и Юго-Восточной Азии могло бы стать неплохим подспорьем, обеспечивающим дальнейшее развитие Российской Федерации в условиях санкций. Тем более что в ряде стран Азии, включая Турцию, Индию и Китай, внимательно изучают новые возможности на российском рынке, открывшиеся после ухода из России ряда западных фирм.

Однако говорить о быстрой переориентации российской внешней торговли с Запада на Восток пока преждевременно.

Во-первых, подобный разворот потребует многолетней системной работы, направленной на поиск новых источников компонентов и технологий, новых рынков сбыта, формирования новых производственно-технологических и логистических цепочек. Даже переговоры с новыми партнёрами в Азии потребуют от российских деловых кругов времени и терпения, не говоря уже об острой необходимости в качественной экспертизе по соответствующим странам Азии.

Во-вторых, препятствием для “разворота на Восток 2.0.” может стать и противодействие третьих стран. Это справедливо, например, для сотрудничества России и Республикой Корея. Отметим, что Сеул, в отличие от отдельных стран Запада, а также Японии, не спешит вводить новые санкции в отношении нашей страны. Там предпочитают занимать выжидательную позицию, опасаясь, что излишнее рвение на санкционном фронте может навредить деятельности южнокорейских фирм в России, которые, заметим, не спешат заявлять о своем уходе.

Однако под американским нажимом этим странам уже пришлось присоединиться к некоторым санкционным мерам в отношении нашей страны, включая поддержку отключения ряда российских банков от SWIFT, прекращения операций с российскими финансовыми институтами (включая ЦБ РФ, ФНБ и РФПИ).

Кроме того, из-за опасений оказаться под вторичными санкциями, поиск новых форм двустороннего сотрудничества между Россией и Республикой Корея будет в определённой степени затруднён.

Впрочем, нет гарантий, что нажим со стороны США не станет фактором, сдерживающим реальное сотрудничество России с другими странами Азии, которые не связаны союзническими обязательствами с Вашингтоном. Кроме того, определенные опасности вызывает чрезмерное сосредоточение внешнеэкономической активности на какой-то одной стране в ущерб остальным.

В-третьих, сложившаяся в российско-европейских отношениях ситуация пока не предполагает полного разрыва двусторонних торгово-экономических связей. Важно, что далеко не все представители деловых кругов европейских стран готовы полностью сжечь все мосты с Россией ради достижения определённых политических целей. Не заинтересованы в этом и мы.

Следовательно, в обозримой перспективе возможно лишь частичное перераспределение долей ЕС и стран Азии во внешнеторговом балансе России. При этом будет продолжаться и активная работа по сокращению удельного веса Европы во внешней торговле России, в пользу наращивания сотрудничества, в том числе, со странами БРИКС и АСЕАН.