Термин «гибридная война» используется очень часто и очень вольно. Под этим термином каждый подразумевает свое. Мне кажется, мы должны относиться к нему не как к конкретному определенному понятию, а как к своего рода фигуре речи, и тогда этот термин имеет право на существование.

Разрыв дипломатических отношений — всегда самый крайний инструмент, который обычно используется в очень редких случаях, когда все остальные инструменты не работают и нет надежд, что они могут каким-либо образом заработать. К такому средству прибегают в исключительных случаях, как говорится, не от хорошей жизни. Разрыв сокращает возможность восстановить диалог потом, возобновить связи, контакты, каналы коммуникаций, и т. д. Должно произойти что-то очень серьезное, чтобы такое решение было бы пересмотрено.

И российская сторона, и наши западные оппоненты стараются этого избегать. При этом используются инструменты, которые приближают к разрыву дипломатических отношений по тому сигналу, которые они посылают. Например, можно не разрывать дипотношения, но снизить их уровень: отозвать посла и ограничиться временным поверенным; резко сократить число дипломатов и других сотрудников дипломатических ведомств; закрыть консульство. Мы видим, что это происходит.

Мне кажется, это не слишком перспективная форма реагирования на проблемы, поскольку чем сложнее отношения, тем больше нужны контакты. Тем не менее, такая форма тоже используется, обычно по инициативе Запада, на что Россия отвечает зеркально.

При общей правильности определения Сергея Лаврова о том, что Запад ведет «тотальную гибридную войну» (можно приводить примеры помимо обеспечения тяжелой военной техникой, разведданными, объявленными нам колоссальными по мощности санкциями), основная ошибка, которая содержится в нем, — то, что объектом такой войны и угроз является исключительно Россия. На мой взгляд, это не так, потому что сегодня мы имеем дело с тем, что США и их сателлиты фактически долго генерировали и создали ситуацию, которая по Уставу ООН определяется как угроза международному миру и безопасности. Дело не только в России, а в том, что создана такого рода анти-Россия и реализуется проект, подвергающий угрозе военных действий весь мир и его безопасность. В 1945 году при создании ООН государства договорились этого ни в коем случае не допускать.

И это сразу меняет всю ситуацию. Россия является объектом самого разного рода враждебных действий, что означает, что в ряду нескончаемой генерации (Югославия, Афганистан, Ирак, Ливия, Сирия) угроз рушится вся Ялтинская конструкция в целом. А ведь согласно ей нации договорились, что никто не должен создавать таких ситуаций.

Чего не достает, к сожалению, нашей дипломатии, так это явного понимания международно-правовой природы всего происходящего. Иначе получается, что есть несчастная Россия, против которой кто-то озлобился, и это личное дело России, США и нескольких членов НАТО. Дело в том, что создан планетарный очаг угрозы международной безопасности. Это понимание лучше отражает реальность.

Война ведется в прокси-формате, с точки зрения строгого определения войны. Основной вопрос не в том, чтобы разрывать дипломатические отношения с членам НАТО и их сателлитами (а это более 30 стран). Не нужно совершать подобные демарши, обозначая невыдержанность, и самим удаляться из стран присутствия. Это было бы странно.

Главное — довести дело до международно-правовой формулировки и фиксации статуса ситуации. Но этого не делается. Мы слышим довольно пошлые, на мой взгляд, заявления различных государственных деятелей, которые ругаются, рассказывают, какой «подлый» и плохой Североатлантический альянс. Но это эмоции, а нужны выверенный международно-правовой статус происходящего и четкая квалификация действий США и их сателлитов как генерирования угрозы международной безопасности, что требует постановки вопроса в Совете Безопасности ООН. А если еще и послы хлопнут дверью, то к чему эту приведет? Это вопросы исключительно нестабильности поведения и демонстрации эмоций вместо обозначения объективной реальности.