На успех сериала «Игра в кальмара» сработало несколько факторов. С одной стороны, это довольно известный сюжет в массовом кинематографе, когда какую-то группу людей насильно или добровольно запирают в ограниченном пространстве (на острове или еще где-то), и люди между собой или соревнуются, или спасаются от маньяка, опасности, например. Нарратив узнаваемый, поэтому он нравится людям.

Но есть у сериала и свои фишки, особенности. Во-первых, «Netflix» исследует рынок удовольствий, впечатлений и зрительских симпатий, поэтому ошибается с продуктами довольно редко. Они привлекают различную фактуру материала. И в данном случае южно-корейская фактура со своими проблемами и нюансами заинтересовала многих.

Расхожий нарратив, знакомое пространство игры, в которую мы все играем, герои и антигерои, ценности, которые обсуждаются игроками, предельно заостренные вопросы «можно ли ради выживания нарушить принципы/ убить другого/пожертвовать семьей» и т.д. Такие вопросы интересуют людей всегда. И за счет правильной подачи, за счет погружения в эту этническую культуру, которая мало известна в западном мире, сериал так и выстрелил.

Успех не может быть искусственным. Есть усталость от уже приевшихся звезд. В «Игре в кальмара» новые лица, причем любопытные, интересные, хотя и немного клишированные вроде старца-мудреца, пьяниц, удачливых бизнесменов, лишившихся состояний и т.д. Очень интересно соотносить персонажей со своим опытом общения с подобными людьми. Зрители распределяют роли, и им интересно смотреть, что из всего этого получится.

Кроме того, сериал стал метафорой сегодняшней жизни – конкуренции в рамках неолиберальной экономики, где идет какая-то глобальная игра, а на самом деле, как говорилось в «Матрице»: «Если ты умираешь в матрице, ты умираешь и в реальности». Здесь такие моменты тоже прослеживаются, людям это нравится неслучайно. Любопытно, что это метафора именно жизни на выбывание, иногда с не меньшими потерями, неудачами, убийствами и самоубийствами. Это отражение неолиберальной системы конкуренции, за которой наблюдают анонимные люди.

Массовому зрителю эта тема очень близка. Люди верят в мировое правительство, которое смотрит за всеми нами и наслаждается нашими страданиями. Эта конспирология ложится на картину мира многих людей, склонных верить в теории заговора. В этом смысле успех был обеспечен очень продуманной работой продюсеров, сценаристов, режиссеров и всей команды сериала.

Собственно говоря, сериал «Игра в кальмара» – это некий киш-миш из уже хорошо всем известных и успешных наработок. Все они сбиты в кучу и сшиты белыми нитками – что-то от Тарантино, что-то от «Пилы», что-то от «Голодных игр». Некие очень узнаваемые ходы, которые насажены на дальневосточную экзотику и обильно политы соевым соусом. Совершенно ходульная драматика, предсказуемая на три серии вперед, но, тем не менее, накал такой, что не позволяет не досмотреть до конца. Хотя ты прекрасно знаешь, что, конечно же, главный гад окажется братом главного праведника.

Больше всего это похоже на кукольный деревенский театр: крестьяне вернулись с рисовых полей, выпили водочки и смотрят на представление с дальневосточными деревянными петрушками. Вся психология сериала построена на принципе «ха-ха-ха, я страшный злодей» и ударах по морде клоуну, визжащему «ой-ой-ой, господин, не бейте меня». Это абсолютно средневековая тематика, характерная и для той же Европы того периода, и для Дальнего Востока, т.е. все узнаваемо. Но все же ты смотришь и не можешь оторваться, плачешь, колешься, но жрешь этот кактус.

Ажиотаж же вокруг сериала, действительно, удивляет. Последнее такое обсуждение, пожалуй, получала «Игра престолов», но в этом случае все было оправдано. Там задействована настоящая психология, присутствует глубокое понимание того же средневековья и т.д.

«Игра в кальмара» - это комикс в духе аниме с непрописанными сюжетными линиями, не представляющий из себя ничего оригинального. В этом смысле понять феномен того, что сериал так вдруг взорвал публику, - непостижимо.

Возможно, это проявление коллективного бессознательного. Такие примеры бывают: скажем, в начале 1990-е гг. в России возникло движение «Учитесь плавать», и огромное количество групп пытались протащить сюда музыкальную «альтернативу», причем делали это талантливо и хорошо, но в 1993 году это никому было не нужно. Прошло 10 лет, и как будто с неба упали несколько альтернативных групп, подняли волны и завоевали тысячи подростков. То же самое произошло и с рэпом, который пробивался все 1990-е гг. и никому не был нужен, а потом в один момент завоевал бешеную популярность.

Вероятно, популярность «Игры в кальмара» обусловлена тем, что сошлись какие-то звезды, и ковидное человечество, сидя дома, ассоциирует себя с этими бегунами. Успех – категория мистическая, как говорил Балабанов. Но успеха «Игры в кальмара» я не понимаю, для меня сериал – фигня. И если эта фигня ударила в какую-то точку, то точку эту я не знаю.

Хотя может быть, этот ажиотаж и инспирирован. Такие вещи давно и умело делаются. Когда в пиар-компанию вкладывают несколько миллионов, и из каждого утюга кричат, что это – крутой корейский сериал, поневоле начинаешь задумываться, может быть, со мной что-то не так и я чего-то не понимаю?