Я думаю, что это появление нефтеюаней маловероятно, потому что нефтедолларовая система уже сложилась, она привычна. К тому же в уходе от нее заинтересована лишь Россия, которая, конечно, является крупным экспортером с определенной долей рынка, но пока остальные участники готовы торговать в долларах. В торговле с Китаем мы могли бы перейти на рубль или юань, но в рамках общемировой торговли это вряд ли возможно.

Саудиты же не претендуют на то, чтобы их реал стал мировой валютой, поэтому они не будут заинтересованы и в создании некоего закрытого валютного союза с Китаем и Россией.

Теоретически Россия могла бы попытаться торговать нефтью за рубли, но итог будет тот же самым. Сейчас экспортеры продают валютную выручку, кроме той, которая нужна им для их собственного импорта, и получают рубли для того, чтобы покрывать свои затраты внутри страны.

Если предположить, что такая система будет введена, значит, теперь покупатели будут продавать доллары, а нефтяные компании для своего импорта их покупать. Но только непонятно, зачем это нужно будет покупателям? Сейчас нефтяной рынок, скорее, рынок покупателя, чем продавца.

Многие месяцы ОПЕК сдерживала нефтедобычу, чтобы поддерживать цены. Сейчас на фоне геополитической напряженности они резко скакнули вверх, но, похоже, что будут сняты санкции с Ирана, а это – 700 тыс баррелей нефти в день. США могут еще договориться с Мадуро и вернуться к венесуэльской нефти. В этом случае Россия может просто потерять свою нишу на рынке, даже если не говорить о нефтяном эмбарго.

В нынешней ситуации есть большие возможности для дедолларизации нефтяной отрасли. Но для их использования необходим мощный геополитический проект.
Возникновение нефтедоллара, созданного в 1970-е гг., состояло в соглашении между США и странами Персидского залива по расчету за нефть, в том числе, и с наличием скрытых значительных скидок для американцев, которые после как бы конвертировались в средства для оплаты американских баз и флотов в данном регионе. Это очень сложная геополитическая, геоэкономическая и геостратегическая конструкция.
Вопрос заключается не в том, что завтра мы назовем нефтевалюту нефтеюанем, а в том, чтобы создавалась подобная конструкция с участием России, имеющая прочную экономическую основу, но при этом завязанная на все другие аспекты вплоть до военных.
Также суть дела вовсе не в том, чтобы «навредить» доллару и разрушить долларовую систему, а в том, чтобы была создана альтернативная ей система. И это вновь требует серьезной финансовой политики и проекта, под которым будут подписываться страны-организаторы. Готовы ли сегодня Китай и Саудовская Аравия к таким жестким финансовым альтернативам? Боюсь, что нет.
Но основные вопросы к российскому правительству.
Есть ли у него стратегический план по экономике хотя бы на пять ближайших лет? Очевидно, что нет. А существующая экономическая модель показывает свою абсолютную неадекватность внешним да и внутренним вызовам, соответственно, с такой моделью, завязанной на доллар с точки зрения финансовой системы и в значительной мере на деиндустриализацию страны, никто не будет связываться – ни саудиты, ни китайцы. Для того, чтобы они договаривались с нами по нефтяным вопросам, у них должно быть понимание перспективной экономической модели, где в максимальной степени имеется импортонезависимость и суверенность. Иначе, несмотря на то, что речь в таких договоренностях будет идти о нефти, станут очевидны их слабые места – это обрабатывающая промышленность, поставка продуктов питания и т.д.
Все эти моменты обозначают, что пока создание нефтеюаней и альтернативной долларовой системы достаточно фантастично. Но это вовсе не значит, что этим не нужно заниматься, совсем наоборот.
Только заниматься этим нужно как предметным проектом, за который есть ответственные люди в правительстве, вооруженные соответствующими разработчиками и методологией. Требуется создание мощной специальной группы международного финансового действия, но пока мы не видим и сотой доли того, о чем я говорю.