Любое движение России к обретению собственной суверенности и идентичности будет неизбежно сопровождаться возрождением православного христианства, просто потому что православное христианство — это единственный полноценный фундамент русской культуры. Здесь другого пути просто не может быть.

Естественно, что будет возрастать и интерес к самой Русской православной церкви, к истории русской церкви. Естественно, что будет развиваться и церковь как институт, именно влияющий на государство и общество. А поскольку в православном мировоззрении с точки зрения самой  православной историософии у России особое место в истории (Россия призвана быть наследницей Византии, Третьим Римом), то православные в России ощущают себя не просто христианами, живущими в каком-то виртуальном пространстве, они христиане, которые живут в стране, должной стать хранителем и распространителем православной веры. Поэтому, конечно, без государства здесь не обойтись.

Церковь неизбежно будет сближаться с государством именно в том, что касается вопросов возрождения православия и реализации тех задач, которые стоят перед церковью в истории. Конечно, какие-то элементы симфонии властей между церковью и государством при этом совершенно неизбежны.

Я думаю, что это и есть настоящая столбовая дорога развития русской истории, как она была намечена еще со времен крещения Руси. А все остальное — это девиации.

Клерикализация нашего общества — это исключенный вариант, если уважительно относиться к терминам. «Клерикализация», «клерикальное» означает, что церковная иерархия управляет общественной государственной жизнью. Такого даже в Российская империи не было. Нет этого и сейчас, не будет этого и в будущем.

Скорее, церковь продолжит встраиваться в государственную идеологию. То есть не церковь использует какие-то административные рычаги в своих интересах, а, напротив, существующий режим использует церковь для своего блага в своем понимании. Так что это не клерикализация, а утилизация, потому что в целом строится более широкая гражданская религия России, и этот проект довольно очевиден.

В частности, предписано, с этой точки зрения, каждый раз говорить, что ИГИЛ — запрещенная организация в стране, а православные и мусульмане — братья-близнецы, и у нас общая ценность. Естественно, все это должно быть подпорками для культа Великой Победы. Сам догмат Великой Победы достаточно хитрый: вроде бы он смотрит в прошлое, а на самом деле должен оправдывать настоящее. Дескать, можем повторить. И вообще, мы наследники тех дедов, и поэтому нам все можно.

В нынешних условиях степень приобщенности Московской патриархии Русской православной церкви к бюджету возрастет, и это несомненно. В ее распоряжении окажется больше административных рычагов, какие-то идеологические функции будут перекладываться и на нее. Вопрос в том: а в реальности это приведет к тому, что церковь станет авторитетнее или она станет отвратительнее, то есть от нее, напротив, люди будут отворачиваться еще больше?

На днях я был в одном довольно специфическом, интеллигентско-либеральном собрании, где была и писательница, которая представляла себя и презентовала свою книгу. Она рассказала, что росла в атеистической семье, а потом у нее начался период интереса к православию, но с годами она все-таки укрепилась в крепком атеизме.  Аудитория все это восприняла очень живо и позитивно, а я сказал ей: вы знаете, у меня только одна просьба в этих условиях: пожалуйста, не додавите гадину. Реакция была очень хорошая, аплодисменты. «Не додавите гадину» в том смысле, что и знаменитые слова Вольтера «раздавите гадину», сказанные о католической церкви.

Уже сегодня с очень многими людьми невозможно говорить о православии в миссионерском ключе, то есть призывая «давайте вы к нам!», не давая жестких негативных оценок реалий церковной жизни, которые слишком очевидны. Сегодня нельзя в режиме рекламной паузы говорить о православии: какие мы замечательные, духовные, как у нас все здорово. Можно говорить только: знаете, это как в «Декамероне» Бокаччо, все настолько плохо, что только Божией милостью можно объяснить то, что все это еще существует.

Поэтому мой лозунг - «не додавить гадину», потому что помимо всех замечательных прелестей в жизни нашей церковной иерархии, все-таки есть еще Христос, который к этим проблемам не имел отношения.