Борьба за углеродную нейтральность — это тренд, который есть во всём мире. На прошлой неделе проходила Российская энергетическая неделя, где президент Путин высказывался на эту тему. В России есть тренд на снижение объёма вредных выбросов в атмосферный воздух и попытка найти углеродный баланс, выйти на углеродную нейтральность сохраняется.

Но мы не должны это делать в ущерб своей экономике, полностью её разрушив и отключив всю российскую промышленность. Декарбонизация – это поэтапный процесс, направленный на постепенное снижение объёма и негативного воздействия на окружающую среду, и объёма углекислого газа, который мы выпускаем в атмосферу. Поэтапно как страна мы двигаемся в этом направлении и добились уже достаточно больших успехов.

Мы недавно занимались анализом состояния электроэнергетики в городе Красноярске. Приятно удивило, что несмотря на все те сложности, которые есть — как финансового порядка (надо понимать, что сейчас не лучшая финансовая ситуация с точки зрения заимствования на внешних рынках), так и санкционного давления и санкционных ограничений в части технологий, поставляемых в Россию, — красноярские коллеги добились достаточно серьёзных результатов в сфере электроэнергетики. Ими достигнуты все необходимые условия в соответствии с российскими информационно-техническими справочниками по наилучшим доступным технологиям.

До конца года ждём результатов от коллег из «Норильского никеля», которые завершают первый этап модернизации Надеждинского комбината и презентуют выводы этой программы. В результате должно произойти снижение объёма негативных выбросов в атмосферный воздух Норильска порядка 48%! Это очень большие цифры, и эта программа способствовала бы развитию экологичной российской промышленности.

Так же и с углеродной нейтральностью. Коллеги из СИБУРа делают большие успехи: они начали торговать углеродными единицами и проводят значительную работу именно в части углеродной нейтральности.

Если же говорить про частные российские компании, то тренд точно сохраняется. Переориентация рынков с Европы на Азию не означает, что надо отказаться от экологических или климатических программ компаний.

Такой же тренд поддерживает и государство различными механизмами административного, нормативного воздействия на участников рынка и способствует достижению этих результатов. Но все это происходит поэтапно, неодномоментно — невозможно уже завтра стать абсолютно углеродно нейтральными, добившись полной декарбонизации.

Полагаю, что и большинство европейских стран, и наших западных партнёров действуют аналогично. У них могут быть другие инструменты, они могут по-другому выбирать. Могут одномоментно ставить более высокие планки для себя — это их право. Полагаю, что такой тренд сохранится как в России, так и в Европе и США.

Думаю, что и большинство промышленно развитых государств: Бразилия, Китай, Индия — фактически все крупные развитые государства, — этой тематикой будут заниматься.

Но можно ли добиться полной декарбонизации? Смотря когда и для чего. С изменениями климата бороться бессмысленно, но мы можем к ним адаптироваться. Изменение климата — это процесс, мало зависящий от человека, мы всего лишь добавляем определённый тренд в эти изменения с помощью промышленности, энергетики и так далее.

Однако всё это, безусловно, связано с климатическими колебаниями, которые происходят в мире объективно с точки зрения природных факторов, — в первую очередь, солнечного излучения. Учитывая то, что изменения происходят, адаптироваться необходимо. И в этом отношении есть определённые планы. То, что зафиксировало Парижское соглашение, мне кажется, — тренд достаточно разумный с точки зрения адаптации. Следует поэтапно идти к этой цели.

Декарбонизация — это средство для того, чтобы достичь нормализации воздействия цивилизации (или человечества) на климатическую систему. Средства никогда нельзя превращать в цель, а с декарбонизацией сейчас это совершенно явно происходит. Уже забыто обо всех путях и каналах антропогенного воздействия на климатическую систему, но ещё немного вспоминают о поглощении углекислого газа естественными экосистемами. Но это не воздействие, а, наоборот, компенсирующий природный механизм. Обо всем остальном уже начисто забыли, и, судя по всему, это уже стало довольно далёким от науки климатологии и гораздо ближе к тем проблемам, которыми с успехом занимается бизнес развитых стран.

Не нужно превращать декарбонизацию в цель, она должна оставаться средством. И как всякое средство, её применение должно планироваться сообразно цели.

Путей воздействия человека на климатическую систему много помимо углекислого газа, парниковые газы — это и метан, и закись азота, и хлорфторуглероды, и прочие. Декарбонизация же — история только про углекислый газ.

Декарбонизация ориентирована, прежде всего, на борьбу с такой технологией как сжигание углеводородного ископаемого топлива — угля, торфа, нефти и природного газа, горючих сланцев и так далее. Но есть совершенно другие источники воздействия на климатическую систему, никак с этими пиротехническими технологиями не связанные. Всем это совершенно очевидно, но очень редко когда об этом вспоминают, например, о выделении метана сельскохозяйственных угодий при некоторых агротехнологиях. Однако мизерное внимание метану ни в какое сравнение не идёт с тем вниманием, которое уделяется декарбонизации!

Если уж все-таки исходить из цели нормализовать воздействие человека на климатическую систему, то нулевой углеродный баланс даже и не обязателен. Можно нормализовать воздействие, оставив некоторое количество и выделениям углекислого газа человеческим хозяйством, и даже пиротехнологиям.

Пример: вам нужно нормализовать потребление углеводов вашим организмом. Вы абсолютно перестали употреблять сахар, но зато едите сколько влезет хлеба, каш и всего такого прочего. Цели вы не достигаете, и более того, может быть, вам становится еще хуже в связи с тем, ради чего эта цель была поставлена. Но десахаризацию вы, тем не менее, полностью осуществили и выполнили. Радоваться этому или нет? Наверное, нет. Потому что другой человек, который ставил себе цель нормализовать потребление углеводов и помнил об этом, сохранил немного сахара в рационе, но в комплексе сокращал потребление всех углеводов, — и он цели достиг.

С декарбонизацией ситуация точно такая же. Я не вижу в стремлении полностью избегать использования пиротехнологий, и уж более общо эмиссии углекислого газа в атмосферу, ни особого смысла, ни настоятельной необходимости.

Совершенно очевидно, что декарбонизация стала способом зарабатка денег, при котором о конечной цели (а именно о климате) те, кто больше всего зарабатывает, уже и забыли — лишь бы декарбонизировать. Кроме того, это хорошее средство политического воздействия на тех, кто может попасть в зависимость от этой политики и слепо ей следует. И, конечно, это способ добиваться самых разнообразных геополитических, политических, экономических и иных интересов, никакого отношения к климату не имеющих.

Антропогенную эмиссию углекислого газа просто превратили, так сказать, в козла отпущения, которая отвечает за все грехи человечества в отношении климатической системы — одна только эта эмиссия за все грехи в совокупности. Но подобная трактовка совершенно неразумна, не нужна и даже вредна.

России с декарбонизацией, с моей точки зрения, спешить не надо. У нас есть огромное количество природного газа. Из всех видов топлива — это самый экологичный вид. Безусловно, нужно идти к сокращению выбросов углекислого газа через более широкое потребление природного газа и замещение им всех остальных видов углеродного топлива.

Когда в Москве и Санкт-Петербурге переходят на электроавтобусы, отказываясь от обычных дизельных автобусов, работающих на углеродном топливе, это правильно. Это города-гиганты, мегаполисы — в них и тех выбросов от автомобильного транспорта (автобусов, грузовых машин, легковых машин, работающих на природном газе) все равно стоило бы избегать. Но во всех остальных городах, особенно в междугородних перевозках, конечно, нужно переходить не на электробусы, а на гораздо более дешёвые и доступные для нас автомобили на природном газе.

Рассчитывать подобную политику необходимо на два десятилетия, как минимум. Двадцать лет России стоит жить при любых других вариантах, прежде всего, на газе. Хотя Москва и Петербург являются на вполне убедительных основаниях исключением в общей картинке. Сломя голову бросаться в декарбонизацию совершенно не следует, как и абсолютно не следует брать на себя никаких обязательств по этой самой декарбонизации, достижению чистого нуля в углеродном балансе.

Полная декарбонизация мировой экономики недостижима. Но необходимость снижения нагрузки на природную среду существует, потому что человек стал сильнее влиять на природу, и природа не все может перерабатывать. Особенно это заметно в таких высокоразвитых странах как Россия, Китай, США, европейские страны, где работают, например, металлургические комбинаты.

Конечно, уровень выбросов снижать нужно, но за счёт чего это делать? Сегодня эта проблема из экологической резко перешла в экономическую, и для кого-то экология становится возможностью манипулировать экономическим терминами.

Я считаю, что введение углеродного налога было преждевременно. К таким вопросам необходимо готовиться заранее, потому что технологическое переоснащение может дать только снижение выбросов СО2. Любое переоснащение — это проект, закупка нового оборудования, снижение конкурентоспособности.

Например, есть данные, что для России введение трансграничного углеродного налога могло стоить до 8 млрд евро в год! Конечно же, это приведет к снижению конкурентоспособности. Все это будет нечестной игрой в заботу об экологии при поддержке международных экологических организаций, которые помогают иногда вводить подобные экономические меры. И это очевидно для всех нас, кто работает внутри экономики России.

Чтобы снизить выбросы, нужна политика. Эта политика сегодня в России существует: переход на наилучшие доступные технологии, которые отслеживают все воздействия, — сбросы, выбросы и отходы, и рассчитывают, каким образом поменять ту либо иную технологию на более перспективную с меньшим воздействием на природную среду.

Одна из рекомендаций — включать свой производственный цикл вторсырья. Например, металлургические комбинаты могут снизить выбросы СО2, если будут больше применять вторсырья, стекольщики — тоже. Сегодня стекольщики сталкиваются с тем, что не могут собрать стекло: по факту стекла выбрасывается много, но собрать его невозможно. Но если в переработку добавлять вторсырьё, тогда выбросов станет меньше.

Можно заменять кокса, который сегодня делает выбросы существенными, на другие виды, например, на водород. Многие говорят о водородном переходе, водород дает меньше воздействия, но пока это неустойчивая технология в энергетике.

Нужно искать пути, как снижать выбросы. Торопиться же не следует, потому что крупные производства перестраиваются медленно и сложно. Манипулировать экологией не стоит.

Декарбонизация остается глобальным трендом. Думаю, что все крупные игроки осознают, что нужно стремиться к нулевому уровню. Но жизнь вносит свои коррективы.

Каждая страна ставит свои приоритеты в социально-экономическом развитии. И мы видим, что вопросы декарбонизации уходят на второй план. Это объективно становится не главной задачей правительств ведущих государств.