Несколько раз за последние годы Россия обращалась к идее восстановления определенной хозяйственной модели, похожей на НЭП начала 1920-х годов, но все же она к ней не переходила. Скорее, наоборот, последние два десятилетия шла формализация предпринимательской деятельности, и российская экономика двигалась если не в обратном от НЭПа направлении, то все же по иному пути.

Тот разгул предпринимательской деятельности, который наблюдался в начале 1990-х гг., вряд ли можно повторить в настоящее время, хотя бы в силу того, что многие формальные институты, которые не существовали несколько десятилетий назад, теперь уже окончательно стали частью российской экономической действительности, а также общественной жизни. Возвращение к свободному рынку, максимально либерализованному для действий хозяйствующих субъектов, прежде всего, в сфере малого бизнеса, практически невозможно.

Существует отлаженная система, связанная с правоохранительной, судебной деятельностью, разного рода регуляторикой, которая в последнее время подвергалась некоторой либерализации, но все же в упорядоченном смысле (имею в виду регуляторную гильотину), а не в смысле отправления предпринимателей в свободное плавание.

Мы видим это и на конкретных примерах: сейчас появились законодательные инициативы, связанные с дополнительной поддержкой предпринимателей посредством льготного кредитования, с расширением льгот для территорий опережающего социально-экономического развития, и другие инициативы, определенные активным государственным участием.

НЭП – это переход от военного коммунизма, который характеризовался продразверсткой в сельском хозяйстве, изъятием у крестьян произведенной продукции, натурализацией заработной платы (когда ее выдавали промышленными изделиями – мылом, калошами, гвоздями, как было и в 1990-е годы) и т.д.

НЭП – это замена продовольственной разверстки продовольственным налогом или замена продовольственного налога более удобным денежным. Восстановление заработной платы в денежной форме; сдельная оплата труда, премии; введение свободных торговых и рыночных отношений; сосуществование государственной и кооперативной частности торговли и прочее – все это есть и сегодня.

Поэтому говорить о переходе к НЭПу бессодержательно.

Другое дело, что бизнес нуждается в либерализации, нуждается в снижении административной нагрузки, пересмотре уголовного законодательства и т.д. То есть все то, о чем говорит омбудсмен по защите прав предпринимателей Борис Титов. Необходимо этим заниматься, избегая перехлестов, которые способны превратить рынок в анархию 1990-х годов.

Значительная либерализация крайне необходима даже с точки зрения экономической теории. Существует такой концепт, как «неопределенность», о которой говорил еще Кейнс. И этот показатель у нас резко усилился с 2014 года, когда в середине года упали цены на нефть, а к августу были введены санкции из-за Крыма. С 2014 фактор неопределенности крайне вырос и теперь находится на одном из первых мест среди негативных факторов, наряду с недостатком внутреннего спроса.

Неопределенность выросла шоковым образом и по-прежнему не устранена. Теперь она усилилась еще более в свете последних событий. В экономической литературе в такой ситуации рекомендуется применить «анти-шоковые» позитивные меры. Эти меры должны приятно удивить бизнес и снизить неопределенность, повысив предпринимательскую уверенность. Такой мерой может быть коренное изменение бизнес-регулирования. Подобное могло бы снизить шоковый эффект неопределенности.

Санкции приобрели характер ядерного экономического взрыва, с последствиями которого нужно бороться, не задумываясь о НЭПе, потому что НЭП – это и так наши реалии. Другое дело, что форма нашей экономики НЭПовская, а содержание искажено в силу административного давления и чрезмерной зарегулированности бизнеса. Необходимо хотя бы снизить административную нагрузку в разумных пределах, то есть сделать так, чтобы, например, пожарные службы не проверяли помещения всякий раз.