Накануне в Москве прошли похороны Геннадия Бурбулиса, участника подписания Беловежских соглашений декабря 1991 года, зафиксировавших распад СССР. У многих россиян от того времени не осталось ничего, кроме детских воспоминаний, а те, кому сейчас 20 лет, не застали и девяностые, не то что СССР и Беловежские соглашения. Однако ужас распада страны и последующего кровавого десятилетия живы до сих пор. Редакция PublicO пообщалась об этом феномене с филологом, политологом, писателем, журналистом и драматургом Денисом Драгунским.
Он отметил, что вопрос, почему распад СССР и конец 1990-х воспринимается публикой с яростью и массой негативных эмоций, - неоднозначен. «Прежде всего, вызывают сомнения сами замеры этой ярости и этих эмоций. Здесь не время и не место говорить о методике и методологии таких измерений, но в любом случае эти измерения – особенно в последнее десятилетие – происходят на фоне мощной советско-ностальгической индоктринации, идущей от государственной власти. Человеку уже сто или тысячу раз с экрана ТВ сказали о «геополитической катастрофе» и «проклятых 1990-х». Заверения социолога, что «опрос анонимный», воспринимаются с внутренней ухмылкой: ведь он приходит к респонденту домой или звонит по телефону, и тем самым знает его имя-отчество-фамилию и адрес. Поэтому цена этих опросов колеблется где-то в районе трех копеек», - заявил он.
«Второе, и самое главное. Ответ на этот вопрос не так, чтобы прост. Он очень, до оскорбительности прост. Дело в упомянутой индоктринации, в агитации и пропаганде.
Зададим себе вопрос: почему об ужасах 1920-х и кошмарах 1930-х (гражданская война, голод и репрессии) публика вспоминает словами типа «романтика гражданской войны» (хотя само словосочетание звучит садистическим безумием: вроде «нежность убийства») – или «энтузиазм индустриализации». Почему? А потому, что печать, радио и ораторы-пропагандисты годами, десятилетиями вдалбливали в уши, глаза и мозги публики именно такой образ этих кровавых лет. Уж не говорю о том, что альтернативный образ мыслей не только искоренялся, не допускался, но и строго карался», - добавил Драгунский.
По его словам, если бы со всех трибун и во всех СМИ народу долго, прилежно и громко объясняли про «славные девяностые», «энтузиазм свободной экономики» и «счастье избавления России от оков имперских обязательств» — то и публика думала бы именно так. А ненавистников 1990-х и ностальгирующих по СССР третировали бы как «пятую колонну».
«Поэтому не оценивайте «мнение публики» слишком высоко. Прикажут – мнение изменится, и именно в том направлении, куда прикажут», - резюмировал политолог.
