COP28 – Конференция ООН по изменению климата – это политический и экономический торг, не имеющий вообще никакого отношения к климату — ни к науке, ни к происходящим климатическим процессам.

Например, нельзя летать в командировки по Европе на самолётах, можно ездить только поездом. Но это самая малость действий, как и некий налог на СО2 – налог, который непонятно куда используется. Ни в России, ни в мире практически ничего не делается для работы с проблемой глобального потепления.

Есть очень хороший показатель – кривая роста парниковых газов. Показатель этот был введен тридцать лет назад, когда формулировки были очень мягкие: возможно, наблюдаемый рост температуры связан с антропогенным воздействием. Год от года эти формулировки становились все жёстче, а в последнем отчёте уже написали, что совершенно очевидно, что рост температуры планеты связан с антропогенными выбросами. При этом есть кривая парниковых газов, которая растёт не просто линейно, а экспоненциально, год от года она всё больше увеличивается.

Однако до сих пор ничего не делается для борьбы с этим явлением. Впрочем, даже если гипотетически какие-то страны смогут сократить выбросы, это всё равно ничего не даст. Парниковые газы — так называемые хорошо перемешанные газы, которые буквально за несколько дней вне зависимости от того, где они были выброшены, распространяются по всей атмосфере. Не зря референтные станции для измерения расположены не в Индии или Китае, а на Гавайях (Мауна-Лоа) или Аляске (Барроу), где нет никаких выбросов. Парниковые газы занимают весь объём приземной атмосферы очень быстро.

От Индии, Китая и США, являющихся основными поставщиками парниковых газов, ожидать каких-то таких активных снижений маловероятно. Снижение концентрации — это не обязательно снижение выбросов, это может быть и увеличение стоков (поглощающей способности), например, больше лесов, которые очень хорошо поглощают СО2.

Но есть и метрологический цикл, и циркуляция, и экстремальные события. И эти показатели не будут улучшаться при даже гипотетическом снижении концентрации парниковых газов. Наоборот, они будут всё хуже и хуже, ведь когда мы изменяем приходящую радиацию, которая идёт от парниковых газов, утепляя ещё больше нашу поверхность, мы расшатываем и выводим нашу климатическую систему из баланса. Климатическая система Земли очень сложна, и, как все системы, сама стремится быть в балансе, а, значит, начинает предпринимать некие действия.

И если гипотетически мы снизим концентрацию парниковых газов, то с океаном, который является основным накопителем избыточного тепла (в нём содержится 90% тепла), ничего не произойдёт. Он также и будет нагреваться в течение сотен лет, это очень инерционная среда. Ещё более инерционная среда — ледники (твёрдое тело), которые уже также стали реагировать на дополнительное тепло, они продолжат таять и тысячу лет даже после нулевого уровня антропогенных выбросов.

Поэтому на фоне потенциального снижения температуры приземного воздуха, когда мы отменяем концентрацию парниковых газов, при увеличении температуры океана и продолжающемся таянии всех ледниковых щитов, мы ещё больше раскачиваем систему!

Конечно, катастрофы, показанной в фильме «Послезавтра» (2004), не произойдет, климатические системы не смогут отреагировать настолько быстро. Но Земля будет нагреваться, потому что на углеродную нейтральность никто не выйдет. И порог в 1,5 градуса мы перейдём до 2040 года.

Начинать что-то делать, конечно, необходимо, а не просто торговать квотами и договариваться о кредитах, субсидиях на снижение и так далее. Вряд ли кто-то хочет, чтобы в Москве установился климат Индии, но при этом ещё и влажный. Это же касается всей территории нашей Земли, поэтому надо снижать выбросы, но фактически этого никто не делает.

Климатические изменения сегодня абсолютно реальны, но существует вопрос формулировок: это уже катастрофа или некие быстрые изменения, которые приведут к серьёзной смене уклада жизни людей, исчезновению ряда видов и другим последствиям?

Изменения климата очень сильны, и они, безусловно, будут продолжаться. Для человечества это всё достаточно серьёзно. Конечно, цивилизация не исчезнет, очевидно, что было бы преувеличением так говорить, но социально-экономический уклад ряда стран может измениться сильно. У некоторых островных стран может исчезнуть часть территории. Многие крупные города, расположенные на побережье, также могут пострадать из-за роста уровня океана. Но не все страны будут страдать от климатических изменений в равной степени: кого-то это затронет сильнее, кого-то слабее, а кто-то может даже извлечь выгоду из происходящего.

Последствия глобального потепления разнородны, но очевидно, что все мы должны снижать уровень ожидаемых изменений, то есть пытаться снизить углеродный след и адаптироваться — количественно чётко оценить риски, какая страна и какой регион от чего страдает, какими будут основные угрозы, и пытаться минимизировать эти последствия.

Конференция ООН по изменению климата сама по себе, как и предыдущие все конференции, — не более чем финансово-организационная встреча. На ней принимаются и официальные решения, и неофициальные договорённости, но основная долгосрочная задача этой конференции — трансформация усиления финансовых потоков для низкоуглеродного развития. Всё-таки это вопрос даже не экологии, а того, каким образом должны распространяться финансовые потоки.

Если же мы говорим про экологический кризис, то как будто в последние годы находится он в центре внимания мирового сообщества, но никаких стратегических решений не предполагается. Углеродная нейтральность, разговоры об экономике замкнутого цикла, модные принципы энергоперехода — это или PR, или громкие заявления ради иных целей. За подобными форумами часто проглядывает циничный передел рынков или выбивание дотаций у государства. Все должны это понимать: обсуждать глобальное потепление собираются не учёные, которые хотят поговорить о влиянии изменения климата на хозяйственную деятельность, а в большинстве своем банкиры.

Научных исследований об изменении и причинах этого изменения климата в целом очень мало. В 2022 году вышла монография, в которой экономисты по природопользованию, член-корреспондент РАН Виктор Данилов-Данильян и академик РАН Борис Порфирьев обобщили результаты многолетних исследований климатологов, географов, экономистов по проблемам климатических изменений и адаптации под них российской экономики. В книге мы можем увидеть тенденции изменения климата и влияние на социально-экономические процессы.

Да, климат меняется, но хозяйствующие субъекты подготавливаются, потому что периоды изменения климата очень длинные, температура растет не одномоментно. Если это будет устойчиво проходить в течение ста лет, тогда надо бить тревогу, искать решение, как адаптироваться к новым температурам. В частности, сейчас в России принято решение о переходе на природоподобные технологии, которые в меньшей степени будут влиять на окружающую среду. Занимается этим НИЦ «Курчатовский Институт».

Адаптация к климатическим изменениям может идти с помощью применения новых технологий. Желательно, чтобы эти технологии были основаны на ресурсной эффективности. Чем меньше взвешенных частиц, углекислого газа и метанов выделяется, тем лучше. Человечество должно быть направлено в эту сторону, а не заниматься распределением финансовых потоков или запретом угля.

Давайте подумаем, как эффективнее использовать уголь или атомную энергию, которая у нас сегодня развивается, вместо того, чтобы просто запрещать. Качки энергопереходов, которые публично озвучиваются на таких площадках, конечно, недопустимы, ведь чётко прослеживается, что это переделы рынков.

Мы должны адаптироваться, должны призывать людей к разумному потреблению, потому что это несёт свой вклад. Жители богатых стран, одержимые консьюмеризмом и культом потребления, не собираются снижать свой уровень потребления. И эта проблема в сознании людей не всегда связана с экологией, а должна быть связана! Жаждущий прибыли бизнес производит товаров всё больше и больше. Но даже если бы кто-нибудь, движимый моральными устремлениями, захотел в одиночку снизить выбросы своего производства, он бы обанкротился, потому что рост издержек подорвал бы его конкурентоспособность. Сама экономическая среда не позволяет действовать в одиночку и таким образом решать вопрос климатических изменений. Поэтому важно, чтобы разрабатывались новые правила игры, и если уж мы переходим на новые технологии, то давайте делать это сообща.

Политики, в свою очередь, боятся вмешиваться в этот круговорот. Они зависят от выборов и не решаются объявить электорату, что для реального снижения вредных выбросов придётся сократить потребление. Но Решить экологическую задачу исключительно технократическими методами (повышением налогов загрязнителям, стимулированием новой энергетики и штрафами за углеродный след) вряд ли возможно.

Нужно изменить сам образ жизни людей, увести общество от безудержного потребления, изменив уклад на экологичный. Например,  вернуться к долговечным ремонтопригодным предметам потребления. Нам всем надо задуматься, как снизить потребление в семье, как приучить к такому образу жизни детей, как встать на логику ресурсосбережения.

Происходящие климатические изменения – это вовсе не катастрофа, а обычные колебания. Проблема, связанная с климатом на планете, циклична, всё происходит в рамках некой единой закономерности, с чем Земля уже сталкивалась.

Надо понимать, что основная часть климатических изменений происходит не в результате влияния человека, а ввиду солнечного излучения (90—95%). Солнце – это основной фактор, влияющий на климат. Но нельзя сбрасывать со счета и постиндустриальную эпоху — последние 50—70 лет определённого антропогенного воздействия со стороны промышленности, электроэнергетики и так далее. Однако глобально основной фактор глобального потепления связан не с человеком, а с природными явлениями.

Человек же не должен бороться с этими изменениями, ему нужно к ним адаптироваться. Должен быть сформирован определённый международный консенсус по части поиска оптимальных решений, которые могли бы помочь адаптироваться к климатическим колебаниям.

Россию эти вопросы интересуют больше, чем другие страны, в силу того, что в арктической зоне РФ изменения происходят быстрее, чем на остальной планете, примерно в 2—2,5 раза. На территории российской Арктики находятся города, которые в результате когда-то вечной, а теперь многолетней, мерзлоты могут пострадать. К тому же развита и экономическая деятельность, связанная с природоресурсной составляющей, расположенной именно в этих районах. Поэтому вопросы глобального потепления касаются России непосредственно.

И надо понимать, что Россия является кроме как эмитентом загрязнения, еще и донором. Если смотреть на поглощающие возможности, в первую очередь, российских лесов, то в абсолютных величинах Россия — донор, а не загрязнитель. Мы не наносим ущерб планете, наоборот, компенсируя его, если посмотреть в балансе.

В отличие от многих других стран, в частности, стран Западной Европы и Северной Америки, Россия системно исполняет договорённости, например, по Киотскому протоколу и Парижскому соглашению. Мы никогда не нарушали достигнутых соглашений, не выходили из них и даже перевыполнили те задачи, которые ставились по Киотскому протоколу, в ущерб российской промышленности.

Рассуждая об угрозе потепления климата, можно заметить, что информирован, значит вооружен. Мы должны понимать все риски и угрозы, какие несут за собой климатические изменения; знать, что происходит с климатом на планете и достоверно прогнозировать последствия.

Ключевое, конечно, — адаптироваться к происходящим изменениям. Обращаю внимание, не бороться с изменениями климата, как зафиксировано в ЦУР 13, а именно адаптироваться. Решений для этого существует много, в том числе, технологических. Науку нужно внимательно слушать. И это дело общее: «зеленая» дипломатия должна помогать решать эти вопрос.