На недавно прошедшем Тюменском форуме один из топ-менеджеров дал следующее определение: «Технологические суверенитет подразумевает такое состояние российских экономики и промышленности, при котором производственные процессы не будут останавливаться и прерываться, а тем более прекращаться, ни при каких введённых санкциях». То есть суверенитет не означает, что мы всё должны делать сами, это суть определения. Технологический суверенитет значит, что большую часть мы должны делать сами, а остальное – иметь возможность получать из разных источников, желательно независящих друг от друга.

В этом плане достижение так называемого технологического суверенитета — это процесс, который идёт уже лет 15, как минимум. Обычно у нас говорят об импортозамещении и импортонезависимости, теперь о технологическом суверенитете, подразумевая на интуитивном уровне что-то похожее в каждом из этих случаев.

Но если разобраться, процессы, предусматривающие и импортозамещение, и усиление нашего технологического суверенитета, идут, начиная с 2007-2008 гг., когда были развёрнуты программы модернизации трубной промышленности, чтобы сделать Россию независимой от поставщиков из Германии и Японии; программы создания наших газоперекачивающих агрегатов большой мощности и прочее. Всё ли получилось? Нет, не всё. Но перечисленные программы работают.

В тот же период появилась задача сделать максимально независимой от прихотей внешних игроков нашу нефтеперерабатывающую отрасль, и сейчас работа в этом направлении также ведётся. Большинство программ, которые сейчас «выстреливают» или собираются «выстрелить» в 2023-2024 гг., — это то, над чем работать начали ещё либо в 2000-х, либо в начале 2010-х гг.

По сути, каждый раз, когда мы говорим про нашу независимость от импорта, подразумеваем процессы, над которым и так работали. Да, какие-то проекты из-за возможностей экспорта задерживались на год или три-пять лет. Но, тем не менее, многие из проектов, которые подзадержались в прошлые годы, сейчас активно навёрстываются.

Если мы говорим об определении термина «технологический суверенитет» и о том, как этот термин понимается руководством страны, то мы практически достигли этого показателя.

Прервались ли в энергетике наши производственные процессы под давлением санкций? Нет, не прервались. Что-то пришлось перенести, потому что определенное оборудование стало недоступным и нужно его заменять другим оборудованием. Это несколько сдвигает сроки, но, к сожалению, подобное в текущих условиях нормально.

Да, технологический суверенитет по большей части позиций практически достигнут, а там, где не достигнут, по этим направлениям ведется успешная.

Но если посмотреть на эту ситуацию шире, то актуальность импортозамещения не ушла на фоне разговора о технологическом суверенитете, а, скорее, усилилась. Суверенитет подразумевает, что мы не обязательно всё должны делать сами, можно у кого-то всё ещё купить, но нужно покупать из разных источников: не только из Китая, но и, допустим, из Вьетнама, Камбоджи и др. И импортозамещение нам всё ещё требуется.

Например, были проблемы с собственными роторными управляемыми системами, а сейчас эта проблема практически решена. Были проблемы с верхними приводами для бурения, это оборудование мы закупали в Германии, — сейчас разворачивается их производство в городах Западной Сибири. До сих пор есть проблема с катализаторами в нефтепереработке, но эта проблема находится в стадии решения.

По некоторым направлениям, как внезапно выяснилось нашими потребителями, у нас есть не просто аналоги, а прямые аналоги, причем даже чуть лучше и дешевле, например, в сегменте моторных масел. Выяснилось, что на протяжении последних 15 лет в нашей стране масляно-смазочная промышленность модернизируется, выпускаются продукты, которые раньше просто экспортировались. Оказалось, что определенным сегментам импортозамещение не нужно.

У нас многое есть, но не стоит впадать в головокружение от успехов такого, хотя и в уныние тоже впадать не нужно. Есть направления, которые были уже закрыты — опять же благодаря тому, что, как ни удивительно, нефтегазовая отрасль занималась не только тем, что продавала свой товар за рубеж, но процессы в переработке также происходили, притом весьма крупные.

Российская экономика по последним оценкам всемирного банка находится на пятом месте в мире по своим размерам по ППС. Однако на нас приходится менее 2% населения земли и немногим большая доля мирового ВВП, даже считая по ППС. Одновременно мы продолжаем быть активно вовлеченными в мировую экономику, несмотря на санкционные ограничения. И хотим и дальше активно торговать со всем миром. Обновленный прогноз социально-экономического развития предусматривает, что наш импорт будет составлять около 15% ВВП, а экспорт около 20%. 

При этом также важно помнить, что понятие импортозамещения в государственных документах определяется как «процесс создания конкурентоспособных производств, направленных на замещение импортируемых товаров». Конкурентоспособных – значит, как минимум не хуже, чем импортные по цене и качеству. Поэтому и в мировой практике импортозамещение обычно увязывается с экспортом, ведь конкурентоспособность на внутреннем рынке тесно коррелирует с конкурентоспособностью в глобальном контексте.

Поэтому вопрос – может ли Россия обеспечить в принципе свой технологический суверенитет по всем отраслям – в принципе не актуален. Может быть, и может. Но это вряд ли будет эффективно и выгодно. Потому что вряд ли мы сможем делать всё лучше всех в мире. И полный отказ от импорта не является целью.

Другой вопрос, что надо отказываться от сотрудничества с ненадежными контрагентами и развивать взаимодействие с теми, кто тоже этого хочет. И обязательно уметь делать самим то, от чего есть критическая зависимость от поставщиков из недружественных стран, а альтернатив на мировом рынке нет.

Нельзя говорить о том, что Россия разовьет у себя абсолютно все технологии и всё теперь будет производить самостоятельно. Речь идет о том, чтобы понять объёмы и состав критических технологий, без которых страна в нынешних условиях функционировать не может. И сфокусироваться на этих направлениях в первую очередь.

Вся история с технологическим суверенитетом разворачивается постепенно. Принята таксономия проектов, механизмы поддержки и т.д. То есть маховик раскручивается постепенно.

Не будем забывать и о том, что технологическая кооперация не ограничивается странами, которые ныне ведут против нас недружественную политику. Нам есть куда встроиться. У нас серьезный импульс для того, чтобы делать больше самим. Свои платформы, свои процессоры, свою авиацию. Конечно, в текущем статусе эту работу развернуть тяжело, но это те направления, которые в дальнейшем обеспечат серьезный прирост технологического суверенитета.

Полный суверенитет неправилен и никогда не работал. Есть области, где существуют признанные мировые лидеры, которые делают одновременно и лучше, и дешевле.

Если такие области есть, то глупо пытаться в них сделать что-то самому. Это всё равно, что выращивать ананас: мы можем выращивать ананасы, просто это будет очень дорого стоить и не всегда разумно.

Какие-то критические вещи, где мы можем крупно «попасть», если у нас перестанет что-то работать, надо сделать самим, а по более широкому кругу всё равно лучше покупать через импорт.

Вопрос обеспечения технологического суверенитета в отрасли ТЭК, да и во многих других отраслях, имеет как безусловные положительные, так и отрицательные моменты.

К положительным моментам относится возможность обеспечивать гарантированное энергоснабжение экономики и населения с помощью оборудования, не зависящего от зарубежных поставщиков и сервиса, а также, в перспективе, экспорт отечественных технологий и оборудования на зарубежные рынки.

Однако экономика импортозамещения в ТЭК часто оставляет желать лучшего, в том числе из-за низких параметров энергоэффективности и ресурсной надежности, а также отсутствия «эффекта  масштаба», свойственного продукции крупных мировых производителей оборудования.

Поэтому для сохранения конкурентоспособности и стимулов развития отрасли при дальнейшем снижении импортозависимости в ТЭК необходимо определить те некритические сегменты/сектора, где решения должны приниматься исходя из экономической целесообразности (например, в сфере добычи угля). Часть оборудования и технологий в таких секторах вполне могут поставляться из дружественных или нейтральных стран и возможно здесь не надо «изобретать велосипед».

Таким образом, обеспечить технологический суверенитет по всем отраслям ТЭК, вероятно, можно (хоть и неэффективно), но не нужно. Должен быть здравый баланс между энергобезопасностью и конкурентоспособностью (включая вопросы экологии производства и использования продукции ТЭК).