Собственно, и до эпохи «столкновения цивилизаций» общая климатическая повестка была невозможна. Это связано с тем, что разные страны под ней понимают самые разные вещи. По сути, мы видим, что все страны реагируют совершенно по-разному на эту проблематику якобы вызванного человеческой деятельностью потепления и изменений климата на планете.

Одни понимают ее строго: надо ограничивать выбросы, и эти выбросы якобы являются причиной происходящего потепления. Им совершенно справедливо в научном сообществе массово возражают, что наступающее потепление — не первое даже в условно ближней истории Земли (имеются в виду несколько тысячелетий). Предыдущие потепления не были связаны с выбросами СО2 и метана, а имели другую природу. Стран, которые бы приняли в чистом виде такой подход, очень мало.

Больше это касается европейского сообщества, и мы видим во многом провалившиеся идеологии закрытия атомных станций и других источников, энергоперехода на так называемые возобновляемые источники энергии, прежде всего, связанные с ветровой и солнечной энергией.

Другой подход состоит в том, что отдельные страны будут жить по своим законам, и подобная повестка их не касается. Это наглядно демонстрировали Соединенные Штаты Америки, особенно 10—15 лет назад, когда не присоединялись к Киотским соглашениям и вообще этой темой не были озабочены.

Отдельные страны, в том числе и Российская Федерация, пытаются использовать эту очень сложную и во многом ложную климатическую повестку для того, чтобы обсуждать «зеленый» энергопереход, связанный по сути с переходом на водородную экономику и на новый технологический уклад вокруг водородной экономики. Это крайне интересно, правильно и перспективно, но по большому счету не имеет никакого отношения к выбросам СО2 и метана.

Поэтому ни до, ни после, ни в период столкновения цивилизаций никакой единой климатической повестки попросту не существует. Вопрос только в том, как нам понимать это и по какому пути идти. Путь, связанный с серьезным развитием водородной энергетики, — крайне перспективный, интересный и правильный. Этим надо и ограничиться.

Общая климатическая повестка не только возможна, но и просто необходима, потому что, если с неба начнут падать камни или будет общая засуха, все покажется очень мелким: борьба за территорию, остальные разногласия. Мы должны сейчас бороться именно за сохранение природы, сохранение того качества жизни, который имеем.

Население Земли увеличивается: за последние 12 лет нас стало на миллиард человек больше, и в ближайшие 15 лет население вырастет еще на миллиард. Это предполагает интенсивное занятие хозяйствованием, а противоречие между промышленной и экологической политикой должно быть сбалансировано. Все страны должны осознать, что природа не имеет границ. Землетрясению или наводнениям все равно, где проходит территориальная граница.

Мы должны задуматься, как нам ограничить на сегодняшний день и без того растущую температуру. И это однозначно надо делать всем миром.

Например, Россия сейчас находится в изоляции, под санкциями. На последнем мировом совещании в Египте, когда обсуждали климатическую повестку, наш спецпредставитель по природе Руслан Эдельгериев как раз говорил об этих вызовах, о том, что Россия вносит огромный вклад в климатическую повестку, и игнорировать наше развитие мир не может.

Мы на пятом месте по внесению своего вклада в общую климатическую повестку. У нас есть ледники, которые недоисследованы и которые нужно исследовать, потому что от их поведения зависит очень многое. И делать это должна не только наша страна.

Фундаментальные исследования природных явлений, конечно, должны быть общим банком данных и общим местом, в котором надо забыть все распри и сохранить заботу о природе; адаптационную политику к изменениям климата я бы тоже оставила как общую повестку разных цивилизаций.

Раньше мы не знали, что такое кондиционер, а сейчас мы все живем в таких условиях, что без кондиционера, кажется, и не выживем. Так же и с отоплением.

Должны существовать адаптационные планы. Люди должны делиться друг с другом любыми достижениями в области охраны природы: как правильно очищать воду, чтобы сохранить ее чистоту, как работать с отходами, чтобы прийти в логику ресурса сбережения.

Я считаю, что мы все должны подумать, как сохранить людей на планете Земля, забыть о распрях по другим поводам. Общая платформа ценностей — это забота о природе.

Учитывая, что климат все-таки один, несмотря на различия в разных частях Земли темпов изменения климата, адаптация к ним — это общее дело. Столкновения и противоречия и раньше были, может быть, но они не носили столь открытый характер с точки зрения мер по адаптации. Но к проблеме в разных странах существуют разные подходы, поскольку совершенно разные и объемы эмиссии, влияние стран на изменение климата.

Очевидно, что Россию это не может не беспокоить, поскольку у нас 60% территории страны находится в Арктической зоне, и там процесс происходит примерно в два с половиной раза быстрее, чем на остальной части Земли. Мы будем в любом случае участниками дискуссии. У нас есть свои аргументы с точки зрения адаптации к этим изменениям и учета наших внутренних лесоклиматических проектов, которые имеют большое поглощающее свойство тех выбросов, которые производит не только Россия, но и другие страны.

Понятно, что позиция стран, у которых большое количество лесных богатств, будет в значительной степени близкой, несмотря на внешние политические разногласия: например, наши отношения с Бразилией более дружественные, чем с Канадой. Поэтому можно вводить любые ограничения, меры и санкции, но по этой тематике так или иначе придется разговаривать.

В Шарм-эш-Шейхе прошло большое и  серьезное мероприятие, где велась масса важных дискуссий. Посмотрим, чем это все завершится, насколько это будет конструктивно, но диалог в этой части продолжается, и он очевидно более конструктивен, чем в других вопросах, связанных с энергетической политикой.

Но все же климат меняется достаточно быстро, однако, не настолько быстро, как наши внешнеполитические отношения с коллегами. За 10 лет климатические изменения имеют определенную тенденцию к увеличению объема эмиссии, но это достаточно стабильные цифры, они отличаются в доли процента. А вот наши отношения со странами-членами Северо-Атлантического альянса, странами Европы и Северной Америки значительно изменились за последние два года. Климат так быстро все-таки не меняется.

Я надеюсь, что за время, пока происходят изменения (есть такие точки, которые были определены еще Парижским соглашением: 2050 и 2100 годы), отношения России с партнерами поправятся, и мы будем понимать друг друга лучше, чем понимаем сейчас в основной внешнеполитической повестке. Тогда климатическая повестка будет иметь больше перспектив с точки зрения обсуждения взаимодействия.

Например, если говорить про углеродное регулирование, которое несколько лет назад было абсолютно реальной повесткой внешнеполитических бесед, то в ситуации, когда у нас практически нет торгового баланса и взаимодействия с коллегами из Европейского Союза (или оно сильно меньше: раньше Европа была для нас крупнейшим внешнеторговым партнером: к примеру, 40% российского экспорта углеводородов шло в Европу), у нас такой проблемы нет, обсуждать нам нечего.

Нам надо выстраивать свою национальную систему регулирования для взаимоотношений с другим партнерами, например, из Юго-Восточной Азии. У того же Китая есть тема углеродного регулирования. Если мы нацелены на их рынки, собираемся с ними работать, то надо подходить под их требования. Они похожи на европейские, поскольку их создавали европейские консультанты, но, тем не менее, они имеют свою специфику. Есть еще и Индия, Индонезия, надо исходить из этого.

Сам по себе диалог по климатической тематике продолжается, и степень интенсивности этих консультации и эффективности практических договоренностей зависит от того, как будет выстроена наша внешнеполитическая общая конструкция взаимодействия с ними, есть ли для нас смысл по торговым взаимоотношениям с ними о чем-то договариваться с точки зрения интересов в экономической сфере.

Все эмиссии связаны, в основном, с работой промышленности, но есть и второй источник природного свойства. Есть повышение уровня мирового океана, есть извержения вулканов. Например, сейчас произошло извержение вулкана Ключевская Сопка на Камчатке, — по объему эмиссии оно не менее значимо, чем промышленное предприятие: столб поднялся на 6 километров. Об этом есть смысл разговаривать с коллегами из Японии, Соединенных Штатов, Канады.

Мне кажется, интенсивность происходящих изменений климата высока, но при этом не так высока, как смена внешнеполитических градусов противодействия или дружбы между странами. Мы сейчас находимся в определенном моменте, и этот момент для климатических изменений не является ключевым.

Климат меняется десятилетиями, столетиями, а иногда на протяжении тысяч и миллионов лет. Я думаю, к 2050 году, который обозначен как контрольная точка, наши отношения со всеми странами изменятся; правда, уже не знаю, в какую сторону.