Сама страсть напакостить ближнему своему неустранима

Как ни горько признать, доносы – это очень древняя, наверное, даже вечная практика. По доносу осудили и казнили Сократа; в Риме, республиканском и императорском, доносы писали в неимоверном количестве. Что уж говорить о Новом и Новейшем времени…

У доносов разные причины и цели. Попытка встать как бы вровень с тем, на кого донес – таковы обвинители еретиков и ученых, или, к примеру, авторы «публичных доносов» в России XIX-ХХ веков (вроде статей Фаддея Булгарина или Платона Керженцева). Обелить себя от подозрений, оградить от возможных преследований (кстати, далеко не всегда помогало). Искренняя и туповатая страсть верноподданного. Устранение конкурента – чаще всего в науке, литературе, искусстве. Месть, разумеется. Просто агрессия, ярость – месть не данному конкретному человеку, а всей своей несчастной жизни: я тут маюсь за грошовую зарплату, вот пусть «всем этим» тоже будет плохо. Ну и наконец, желание получить что-то реальное – от продвижения по службе до лишней комнаты в коммуналке.

Разумеется, и то, и другое, и пятое – отвратительно.

Осталось подумать, как предотвратить доносы – точнее, их пагубные последствия, поскольку сама страсть напакостить ближнему своему неустранима, к сожалению. Мне кажется, тут есть несколько пунктов.

Первый. Нужен четкий каталог «наказуемых деяний». Расплывчатость и туманность закона стимулирует доносчика. В Древнем Риме был закон об «оскорблении величества»; согласно этому закону, сквернословить, драться, справлять нужду, наказывать раба и заниматься любовью в присутствии изображения императора – было запрещено. Поэтому можно было донести на человека, который пошел в туалет, имея на пальце перстень с портретом очередного цезаря. Важное уточнение из современной европейской практики. Например, запрещено парковаться на газоне. Гражданин сообщает, что автомобиль с таким-то номером нарушил этот запрет. Донос ли это? Или сообщение сознательного гражданина? В нашей стране, где всего два-три поколения назад по доносам людей арестовывали и расстреливали – выработалась некая аллергия на такое поведение. Но, если трезво рассмотреть – это именно что информация о реальном нарушении.

Настоящий (то есть подлый, агрессивный, мстительный и корыстный) донос всегда расплывчат, полон намеков и эмоций. Доносчик обвиняет свою жертву в «чуждых веяниях», в «недостатке патриотизма», в «нелюбви к руководству», в «низклопоклонстве перед заграницей», в «связях с врагами народа» и т.д. и т.п. В общем «недобитый буржуй с кадетской идеологией».

Второй, весьма важный пункт. В России XVII – XVIII веков существовало правило «доносчику – первый кнут». Если некто приходил с доносом – его, согласно грубым обычаям тех времен, подвергали самой настоящей пытке. Зачем? Чтобы выяснить, насколько правдив его донос. В наше гуманное время нужно всего-ничего – потребовать от доносчика внятных доказательств того, что объект доноса действительно «не любит руководство» и «ведет себя непатриотично».

Наконец, третий пункт. Создание в обществе атмосферы презрения к доносчикам, которые – во многих случаях – просто клеветники или, самое мягкое, безответственные сплетники.