В России нужен баланс интересов между работниками и работодателями, и для поддержания этого баланса профсоюзы, конечно, нужны. 

Сейчас наблюдается разная картина в отраслях консолидированных и отраслях, где много частных работодателей. Пример консолидированной отрасли — РЖД, там много лет действует отраслевое тарифное соглашение со всякими «вкусностями», вплоть до негосударственного пенсионного фонда. И профсоюз там относительно сильный, поскольку он опирается на это многолетнее взаимодействие. 

В раздробленных же отраслях, где много частных работодателей, другая ситуация: объединения работодателей часто лишь соблюдают форму, а по сути профсоюзу разговаривать не с кем. И в такой ситуации усиление профсоюзов было бы не лишним. Конечно, если возникнет массовая поддержка со стороны членов профсоюзов, и на сами профсоюзы перестанут смотреть только с точки зрения распределения путевок. Эта старая профсоюзная ментальность, к сожалению, часто еще жива и воспроизводится в новых поколениях профсоюзных деятелей. Сильное же профсоюзное движение должно эту ментальность преодолеть и перестать заглядывать в рот начальникам по любому поводу.

Теоретически, сильное профсоюзное движение — это всегда важный элемент, во-первых, развития гражданского общества, во-вторых, взаимодействия государства и бизнеса.

Но вопрос становления сильного профсоюзного движения в сегодняшней ситуации вызывает серьёзные опасения. Длительное время в обществе формировалось очень настороженное отношение к бизнесу. Оно подкреплялось ещё и достаточно сильным административным давлением на бизнес. Существует много криминализованных статей УК, когда за достаточно тривиальные нарушения следовало прямое уголовное наказание.

Сейчас обстоятельства жизни и президент меняют галс: идёт широкое признание заслуг бизнеса в преодолении санкционной войны; снизилось административное и силовое давление на бизнес. Бизнес начинает ощущать больше уверенности в своих силах. И это крайне необходимо для решения и проблем суверенитета, а также социальных и экономических проблем.

И этой ситуации начало активной деятельности профсоюзного движения вряд ли будет способствовать, потому что для того, чтобы сплотить профсоюзы и поднять свою значимость, профсоюзы и их новые лидеры будут искать «блох» в деятельности бизнеса. Они будут ориентированы не столько на конструктивное взаимодействие, сколько на повышение своей значимости, а, следовательно, начнутся популистские эксцессы, что сильно сузит наши возможности в экономическом развитии.

Наше трудовое законодательство в очень большой степени унаследовало советские нормы, которые больше защищают трудящихся, поэтому вопрос сегодня, скорее, не столько в развитии профсоюзного движения, сколько в развитии структур гражданского общества, которые бы защищали трудовые права граждан, в том числе, вместе с действующими профсоюзами.

Важно, чтобы превалировали интересы рабочих, а не популизм и проблемы повышения статуса самих профсоюзных деятелей.

Задачи становления сильного профсоюзного движения можно было бы несколько сдвинуть во времени. Думаю, что в перспективе это понадобится, поскольку свобода прекратить «кошмарить» бизнес — не значит предоставить свободу «кошмарить» потребителя и рабочих. Когда мы немного преодолеем санкционную войну, разовьём новую модель экономического роста, в тот момент понадобятся сдержки и противовесы в виде сильного профсоюзного движения. Но важно не забежать впереди паровоза.

Сильное профсоюзное движение — залог сбалансированной политики в сфере трудовых отношений. Не случайно профсоюзные объединения являются обязательным участником Российской трехсторонней комиссии по регулированию социально-трудовых отношений. И законопроекты, которые касаются регулирования трудовых отношений, обязательно отсылаются им на отзыв, их мнение влияет на принятие законов.

Конструктивный диалог государства с профсоюзами ведется постоянно — и на уровне Госдумы, и на уровне президента. Признак того, что мы находим компромисс с профсоюзными объединениями, — отсутствие массовых общественных протестов, как на Западе.

И в СССР, и в России исторически не сложились сильные и независимые профсоюзные движения. В 1990-е были локальные случаи, например, активные профсоюзы на "АвтоВАЗе", "Алросе" и многих других предприятиях страны. Но они стали объектом общественно-политической жизни и угрозой как для региональных элит, так и для федеральной власти.

В странах Европы, Латинской Америки, Азии, Северной Америки рабочие выходят на протесты и забастовки с плакатами, призывающими к повышению зарплат, сокращению рабочего времени, отмене дополнительных налогов, снижению цен и т.д. В России многие настоящие общественные активности сошли на нет. Профсоюзы отстаивают права, а для этого нужно верховенство закона. Думаю, ни о каких независимых институтах в ближайшие годы рассуждать нам как о живом предмете не придется.

Я считаю, что любое проявление "левой" повестки в условиях рынка плохо. Мы часто видим, к чему это может привести в некоторых "капиталистических" странах, где принятого на работу человека практически невозможно уволить. Знаю пример, когда компания в одной из скандинавских стран уже два года платит сотруднику, который ей не нужен, но контракт которого на несколько лет защищён профсоюзами.

Однако проблема России в том, что она находится, грубо говоря, на противоположном конце шкалы "работодатель - сотрудник". И история с Wildberries - типичный тому пример. Если бы компания не ставила своих сотрудников местами в откровенно рабское положение, то и конфликта бы не было. В России сотрудник и наниматель: а) не умеют б) не хотят договариваться; собственно, в этом и корень всех бед.