О чуждой традиционности нашей бюрократии

Казус с подготовкой в министерстве культуры России проекта указа о защите традиционных ценностей ещё раз показал нам нашу неспособность отличать главное от второстепенного, а подлежащее — от эпитета. Ну и смысла — от суффикса (это если речь идёт об идеологии какого-нибудь изма).

Традиционные ценности и духовные скрепы — пример такого необыкновенного бардака в мыслях. «Духовные скрепы» вызывают пену на губах наших далеко не ангелов, в том числе у тех прекрасных, кто нынешний проект Минкульта обвинил чуть ли не в фашизме. Между тем «духовные скрепы» — это всего лишь метафора, которую Путин в своей речи 12 декабря 2012 года раскрыл совершенно конкретно. Скрепы (они же традиционные ценности) — это «милосердие, сочувствие, сострадание друг другу, поддержка и взаимопомощь, то, что всегда, во все времена исторические делало нас крепче, сильнее, чем мы всегда гордились».

Собственно, придраться не к чему: суть изложена просто и в доступной форме, через запятую. «Скрепы» — фигура речи. «Все времена» (то есть традиционность) — дополнительная краска, штрих для усиления сказанного.

А дальше врубается механизм сакрального закавычивания — как в советские времена, когда яркие или смутные фразы генсеков и прочих партгосдеятелей превращались в обязательные к употреблению мемасики. «Царица полей — кукуруза», «интересное начинание, между прочим», «экономика должна быть экономной»… Не важно, что сказано, зачем сказано, но теперь будем готовить проект постановления ЦК КПСС «об экономной экономике».

Проблема ценностей — одна из главных проблем сегодняшней России. Да, «дефицит скреп». Это — проблема их возрождения в коллективной душе народа, их осознания, ревитализации, в том числе через государственную политику в сфере культуры и образования. Но вот проблема проставления галочки в отчётности о продвижении имиджа цитаты любимого руководителя — это проблема совсем другая.

Причём здесь «традиционность»? Традиционность сама по себе ничего не значит: среди традиций некоторых «народов России» — и кровная месть, и «убийства чести», и женское обрезание. А вот ценности православного христианства, и правда лежащие в основе русской государственности — это ценности вовсе не традиционные, а вечно новые, новозаветные, противопоставленные традиции. Наш культ «традиционного» вообще похож на позднеантичный синкретизм: когда в пантеон включались и почитались все известные боги (в том числе боги покорённых Римом народов), лишь бы они были древними, и можно было поклоняться хоть Изиде, хоть Юпитеру, хоть даже Иегове — только обязательно ещё и истукану действующего императора. Так что христиане, можно сказать, получали в точности по понятиям: не древние раз, не хотят жертвы императору возносить два (и к диким зверям).

Тем более что набор «ценностей» в проекте Минкульта — это просто набор штампов «за хорошее и против плохого», причём набор в данном контексте очень опасный. Потому что «под монастырь» (лже-монастырь) этого перечня можно подвести кого угодно, кто кому-то чем-либо не нравится (а этот второй кто-то имеет доступ к возбуждению дела о защите традиционных ценностей… от иноагента Чебурашки, например).

А главное — бюрократический, запретобесный подход к вопросу о национальных ценностях наносят колоссальный ущерб этим ценностям. Когда вместо просвещения, вместо искусства, вместо проповеди, вместо миссионерства — да и попросту вместо хорошей пропаганды, — ценности начинают продвигать методами полицейского надзора, это неминуемо ведёт к их дискредитации, к их девальвации. И — к оставлению народа в беспомощном состоянии на произвол превосходящих сил носителей «чуждых ценностей». По той же схеме, по какой в своё время огромная православная империя, отчасти подменившая проповедь полицейским надзором, в одночасье рухнула в руки апокалиптических кровавых прохиндеев 1917 года.