Конвенции Совета Европы были сдерживающим фактором крупных конституционных изменений

Нормы Конвенции СЕ по правам человека прописаны в российской Конституции. Многие из этих положений о правах там учтены: например, и свобода собраний, и свобода объединений, и свобода мысли, совести и религии, и право на справедливые судебные разбирательства. Конечно же, есть право на жизнь. Эти права с выходом из конвенции не исчезают из российского законодательства.

Но остаются две проблемы. Первая заключается в том, что у нас распространено «творческое» отношение к Конституции. Есть достаточно четкое разделение между конституционными нормами и реальной жизнью, поэтому часто, когда у нас апеллируют к Конституции как документу прямого действия, то (конечно, не в судебных органах, где требуют ссылку к закону) в многочисленных общественных дискуссиях следует ответ: ну, ты понимаешь, что, с одной стороны, написано, но с другой стороны, есть реальная жизнь, безопасность государства, государственные интересы и так далее. И с выходом из Конвенции Совета Европы этот аргумент может еще дополнительно усилиться, а отношение к правам, записанным в Конституции, может стать еще более скептическим.

Вторая проблема состоит в том, что Россия, подписывая Конвенцию, брала на себя определенные международные обязательства. С 2020 года существует поправка к Конституции, что нормы Конституции выше, чем международные обязательства. Но дело в том, что международные обязательства норме Конституции никак не противоречат: наоборот, они подтверждали нормы Конституции. Поэтому существовал дополнительный аргумент в качестве того, что Россия взяла на себя эти обязательства. Сейчас этот аргумент также исчезает.

Конечно, Конституция остается, но, как я уже сказал, именно к тем ее положениям, которые говорят о правах и свободах, часто сохраняется «творческое» отношение.

Если исчезают международные обязательства, то может возникнуть еще один вопрос: а не поменять ли Конституцию и привести ее в соответствие с реальной жизнью? Раньше этот вопрос упирался, в том числе, и в то, что Россия обязалась соблюдать правила, которые содержатся в Конституции; сейчас с отказом России от данных международных документов это исчезнет. Кстати, среди таких документов не только эта Конвенция.

Есть еще Конвенция о местном самоуправлении, где говорится о том, что местное самоуправление — это институт, независимый от исполнительной власти. Ситуация несколько изменилась с конституционными поправками 2020 года: местное самоуправление интегрировано в единую систему публичной власти. Но все равно, конституционная норма о самостоятельности местного самоуправления остается, и эта норма была подкреплена соответствующей Конвенцией. Теперь, если встанет вопрос о том, что можно поменять Конституцию, тема самостоятельности местного самоуправления тоже может уйти.

Конвенции СЕ в какой-то степени были сдерживающим фактором от еще более крупных возможностей конституционных изменений. Речь могла идти о принятии новой Конституции, где подход к правам и свободам, к местному самоуправлению, был бы уже иным. Сейчас этот ограничитель исчез.