Отрыв русской философии от западной мысли невозможен

Мы должны посмотреть на это с точки зрения развития взаимоотношений. Российская философия в историческом контексте далеко не всегда развивалась как монологический текст. Она в большей степени выступала как текст диалогический: в разговоре, полемике, обсуждении проблематики с западной философией. Это первое.

Второе. Мы должны посмотреть на это с точки зрения остроты момента. Ведь то, что нам сейчас подается как современная западная философия или западная культура (я имею в виду пропагандистскую подачу, а также подачу некоторыми сторонниками идеи «русского мира») — это искаженный и извращенный вид. Мы понимаем, что согласовать в едином развивающемся ключе духовную сферу, культуру и философию Бальзака и Канта с современным постмодернизмом вряд ли возможно. Но это не значит, что субъектов творчества, которые продолжают культуру Бальзака и Канта и философскую традицию на Западе, не существует вовсе. Акцентировать внимание именно на расхождениях в духовной сфере, представляя дело так, будто эти расхождения и есть доминанта, или даже вся западная духовная сфера, — это заведомая неправда.

Главным в критике наших ура-пропагандистов, а теперь и некоторых философов в таком ключе подаваемого россиянам Западного духа (не важно, обнаруживают ли они его в философии, в литературе, в кинематографе или в нетрадиционных сексуальных ориентациях) стало ложное представление, будто мы являемся единственной мировой крепостью, объектом агрессивно наступающей на нас темной силы, желающей нас развратить и поработить. Это искусственно созданное представление, которое нужно людям для того, чтобы самоутвердиться. Но когда речь заходит о том, что же вы хотите сказать своего собственного, мы сталкиваемся с довольно убогими и тривиальными вещами, хотя они, конечно же, подаются как нечто сугубо оригинальное, составляющее существо философии «русского мира».

Например, один из лидеров этих представлений подает русскую идею в противостоянии ее дьявольскому философскому врагу. Он говорит, что для западной цивилизации и философии характерен универсализм, гиперматериализм, этический индивидуализм, в том числе, разработки искусственного интеллекта. А наше, дескать, божеское — самобытность русской цивилизации, общинность, соборность, глубокий гуманизм. Конечно, если на этом ставить точку, то можно на уровне доверия согласиться с тем, что сказанное правильно.

Но если смотреть на каждое из этих утверждений конкретно, мы увидим ложность или ограниченность подобных толкований. О самобытности или универсализме можно говорить в отношении русской духовной мысли, когда мы с ее благословения в XIX столетии на протяжении шестидесяти лет покоряли Северный Кавказ? Конечно, это был универсалистский проект. Вспомним, далее, как мы подчиняли себе племена и народности по мере продвижения на восток. Если мы и учитывали их самобытность, то только ставя на службу себе. Самобытность или универсализм были на знаменах, когда Советская власть коллективизировала казахов, три миллиона из которых (а это половина населения) умерли от голода, а миллион ушел за границу. Что это было? Самобытность или универсализм?

А общинниками или этническими индивидуалистами означались в русской литературе герои Грибоедова, Пушкина, Лермонтова, Гончарова, Тургенева, Чехова, Горького? Само понимание общинности в этих толкованиях либо недостаточно известно людям, либо они заведомо подают его в лукавом свете. Общинность представляет собой в значительной степени продукт творчества власти, потому что общинный коллективизм русского крестьянства — это исполнение рекрутских и фискальных задач. Для этого нужна была общинность. Все ответственны друг за друга, и таким образом, властям удобно управлять людьми.

Разговоры о том, что все всегда помогали друг другу и никто не оставался обездоленным или на грани нищеты, сразу рассыпаются, стоит только обратиться к русской классической литературе. Также и далее по всем конкретным утверждаемым пунктам. На уровне пропаганды, поданной, конечно же, нарочито лукаво приукрашенной, это может восприниматься, но только на уровне пропаганды.