Приоритет развития «зеленой» экономики и сокращение госсектора совместимы, но это предполагает тектонические изменения во всей общественно-политической системе.

Зеленая экономика – экономика, которая в минимальной степени задействует недра, а, главным образом, занимается возобновляемыми источниками, то есть то, что можно по-другому назвать экономикой замкнутого цикла. Она берет ресурсы, использует их и возвращает обратно в производство. Максимальная ставка делается на технологии и рециклинг.

Если я правильно понял тезис Алексея Кудрина, то он имел ввиду госсектор и прямое участие государства в экономике. У нас, действительно, в последнее время перебор с этим. Все наши крупные компании, которые как раз занимаются недропользованием типа «Газпрома», «Роснефти» - государственные или окологосударственные. Принципиально важно, что доля экономики, которая находится в собственности у государства и управляется государством непосредственно, слишком велика.

Это удобно, если вы строите экономику на недропользовании, как сейчас происходит в Росии. При таком подходе можно распределять лицензии среди ограниченного количества пользователей, и это повышает контроль с одной стороны, а с другой наоборот – растет коррупционная составляющая.

Но это совсем не годная модель для ухода от природноресурсной модели экономики и построения экономики, основанной на человеческом капитале и технологиях. Нет ничего хуже в этом случае, чем назначенные лидеры, «чемпионы». А в России сегодня по факту имеют место как раз назначенные чемпионы. Например, РОСНАНО, которому государством была выделена определенная и очень крупная сумма денег и передана роль авангарда инновационного развития. Какие-то вещи, конечно, им удались, например, проект солнечной генерации или ветрогенерации с компанией «Вестос». Но неидеальных проектов, по сути холостых выстрелов было куда больше. Экономика должна стать максимально конкуретно открытой.

И в этой открытой экономике государство должно играть другую роль, гораздо более тонкую – роль регулятора. С этим у нас дело обстоит плохо, мы предпочитаем рулить, а не регулировать, а это вещи очень разные. Если вы создаете экономику рыночную, экономику открытой конкуренции без назначенных лидеров, тогда вам очень важно иметь инструмент, который будет отсеивать ненужное и подчеркивать нужное по объективным критериям. Это трудно сделать. И практика показывает, что когда мы начинаем говорить о регулировании, то разговор заканчивается тем, что ведомство рассказывает, сколько дополнительно денег оно заберет в бюджет.

Особенно это касается экологического регулирования. Но у экологии нет и не может быть задачи дать денег в бюджет, ее задача – улучшить экологическую обстановку в регионах, очистить водоемы, леса, города от мусора. Если посмотреть новации последнего времени, например, расширенная ответственность производителей, в целом, правильная идея, но поручена она региональным операторам, для которых главное – собрать деньги путем штрафов компаний. И самое печальное, что собранные средства после не идут на экологию.

Когда мы говорим про зеленую экономику, в ней очень важна роль тонкой настройки. Это очень сложный инструмент, который предполагает тотальное сотрудничество всех со всеми. Но предполагает также единое понимание, зачем мы это делаем. Нельзя регулировать те же вредные выбросы, если нет в основе не лежит понимания, что выбросы реально влияют на концентрацию СО2 в атмосфере, а через это приводят и к изменениям климата, которые чреваты гораздо большими стихийными бедствиями, чем относительно небольшой на этом фоне рост издержек. Когда смывает города – это обойдется гораздо дороже.

Напрямую государству проще управлять моделью экономики, которая основана на эксплуатации недр, и очень трудно регулировать экономику, которая основана на конкуренции идей и технологий. И, конечно, такой экономики не может быть без возможности сменяемости власти. Поэтому то, о чем говорил Алексей Кудрин, - очень хорошо, но вряд ли он до конца понимает, что значит такой экономический переход. Нельзя просто переключить рычажок и сделать экономику зеленой, это предполагает тектонические изменения во всей общественно-политической системе.