Значение европейских протестов весьма преувеличено
Значение европейских протестов весьма преувеличено
Значение европейских протестов в российском информационном поле весьма преувеличено.
В определенной части нашего истеблишмента, в том числе в высоких эшелонах, почему-то распространено мнение, что в случае потрясений к власти в Европе придут правые популисты, что сильно повлияет и на внутреннюю, и на внешнюю политику этих стран.
Что можно на это сказать? Правые популисты в последнее десятилетие действительно усилились во многих странах, но не в таком масштабе.
Надо принимать во внимание, что по ключевым внешнеполитическим темам, в том числе, в отношении России, степень консенсуса в политическом классе и обществе Европы достаточно высока. Без понимания этого обстоятельства невозможны рассуждения о сегодняшних событиях в Чехии и Германии.
В Германии протесты по масштабу имеют умеренный характер. За ними стоят силы, которые совершенно точно в обозримой перспективе не только не придут к власти, но даже не войдут в правящую коалицию. Так что, пока нет никаких оснований говорить даже о нестабильности.
В Чехии протест действительно масштабный, в Праге вышло не менее 70 тысяч, а может и больше. За этим стоят влиятельные оппозиционные силы, популисты, скорее, левые, чем правые, и четко направленные против правящей правоцентристской коалиции. К тому же, все происходит накануне выборов в верхнюю палату парламента и местные органы власти. Это может повлиять на выборы, но непосредственно по итогам выборов правительство не сменится, потому что правительство формирует нижняя палата парламента.
Недовольство ростом цен, проблемами с поставками энергоносителей, особенно накануне зимы, ростом тарифов на электричество — почти во всей Европе серьезное. Такие настроения, которые выражаются в том числе и в протестах, могут оказать влияние на формирование следующих или судьбу уже действующих пакетов санкций против России. Это может изменить стратегию Евросоюза по отказу от российских энергоносителей (скажем, замедлить, в чем-то сделать исключение), но, естественно, к принципиальному изменению внешней политики все это не приведет.
