Всякое высказывание, тем более высказывание знатного вельможи, имеет два смысла

Всякое высказывание, тем более высказывание знатного вельможи, имеет два смысла. С одной стороны, если вельможа сообщает, что лошади кушают овес, тем более если он сообщает, как улучшить питание овсом или что правильнее будет кормить лошадей не овсом, а турнепсом, или вовсе отказаться от гужевой тяги и осуществить тотальный переход на самобеглые экипажи, кушающие зеленый водород, отчего настанет вожделенье, – можно рассматривать такие сообщения в буквальном смысле. "Как нам реорганизовать тягу в народном хозяйстве".

С другой стороны, цель сообщения может быть не столько в реорганизации тяги, сколько в напоминании о себе – "Как поедете в Петербург, скажите всем там вельможам разным: сенаторам и адмиралам, что вот, ваше сиятельство, живет в таком-то городе Петр Иванович Бобчинский. Скажите и государю, что вот, мол, ваше императорское величество, в таком-то городе живет Петр Иванович Бобчинский". Тем более что старый инвалид, покойный на постеле, еще в силах завинтить свой измаильский штык. Это важная информация и для государя, и для двора, конкретный же повод менее важен.

Такое различение полезно при анализе речевой деятельности главы Счетной палаты А. Л. Кудрина, тем более что этим летом она весьма активизировалась.

В середине июля Кудрин дал обширное интервью "Коммерсанту", где рассказывал о разных делах от Ромула до наших дней. Начал с недостаточной привлекательности советской системы 70-х гг. – "Советский Союз перестал быть интересен экономически, перестал быть центром притяжения, роста уровня жизни", – а закончил откровенным, откровеннее не бывает, намеком "знаете, когда все застаивается, когда нужно что-то двинуть вперед, зовут либералов. Потому что они переходят те консервативные границы, дают новое движение, новую свежую струю". Очевидно, в расчете на реакцию государя –

"Даже на ногах едва стою,
Принесите мне свежую струю".

Тогда никакой реакции не воспоследовало, но глава Счетной палаты, уверенный в том, что Gutta cavat lapidem non vi, sed saepe cadendo, продолжил точение камня.

В начале августа он дал не менее обширное интервью РБК, в котором сообщил, что не только советская, но и нынешняя российская экономика никуда не годится, но предложил простое и решительное средство к исправлению положения дел. "Только развивая экспортную составляющую, мы можем дойти до 4–5%. Нужно, чтобы у нас были те товары, которые вдруг захотели бы купить во всех странах, как iPhone. Мы должны что-то для мира создать. Тогда экономический рост теоретически может быть и 5%, и выше".

То есть решение задачи роста просто, как колумбово яйцо. Создать высокотехнологичные хренаторы на процессорах тринадцатого поколения, весь мир бросится их покупать, и экономика попрет как на дрожжах, не удержишь на вожжах.

Казалось бы, кто же против – кроме разве что самого А. Л. Кудрина. Лет пятнадцать, если не более назад, в бытность свою минфином, он всячески боролся с инвестированием нефтегазовых доходов в российскую экономику, объясняя свою твердость тем, что при внешней привлекательности такой идеи – построим дороги, мосты etc. – это приведет к голландской болезни: промышленность и сельское хозяйство окончательно обрушатся под напором импорта, и этого допустить нельзя. Научный редактор журнала "Эксперт" А. Н. Привалов тогда спросил: "Допустим, что компакт-диски с вокализами Ф. Б. Киркорова покорили весь мир, все бросились их покупать. Сверхдоходы от вокализов тоже будут губительны в смысле голландской болезни или губительны только нефтегазовые сверхдоходы?". Ни тогда, ни потом ответа не последовало. Ни от самого Кудрина, ни от его партизан.

Но теперь сам бывший минфин предлагает покорять мир некоторыми хренаторами, ничем по сути не отличающимися от гипотетических дисков Киркорова.

Возможно, сомнения и вопросы были бы сняты, если бы сейчас А. Л. Кудрин не привел пример, но намекнул, какой конкретно может быть чудо-продукция, покоряющая мир. Однако опять стратегический разработчик оказался молчалив.

Единственный пример если не искомой продукции, то хотя бы на этой линии, а именно вакцину "Спутник", привел не Кудрин, а интервьюер РБК. Тогда Кудрин согласился: "Да, это классная история. Это как раз пример того, что, если захотеть, можно добиться". Но если бы "Спутник" не пришел журналисту в голову, убедительных примеров не было бы вовсе.

Автор же идеи перешел к важности логистики: "Транспорт должен быть дешевле, и платформенные решения по доставке товаров, и компетенция самих компаний или специализированных фирм по продвижению, чтобы нам удвоить экспорт, количество компаний-экспортеров должно утроиться, учетвериться. И мы должны сказать им: ребята, вот вам бонусы за это etc.".

Извоз и торговля, безусловно, важны. Но как раз пример "Спутника" показывает, что весь мир, может быть, и хочет, но политические (ЕС) или коммерческие конкуренты (биг фарма) совершенно этого не хотят, и вакцина до сего дня как бы нелегальна. Приключения китайской Xiaomi на той же линии. Серьезные люди не захотят – и не будет. Это не повод опускать руки, но Кудрин даже не рассматривает такую трудность – ее как бы и нет, потому что учебник экономикс об этом не говорит.

И поскольку реальной практической ценности речи А. Л. Кудрина не имеют и любой руководитель, выслушав все это, спросит: "И что? Ке фер, фер-то ке?", остается предположить, что конкретных предложений, как исполнить, как приступить у разработчика нет, а есть только горячее желание: "Чертовски хочется поработать".