24 апреля 2022 года, когда православные в России будут отмечать праздник Пасхи, во Франции состоится второй тур президентских выборов.
Напомним, что в первом туре 10 апреля в финал вышли двое кандидатов — это действующий президент Эмманюэль Макрон с 27, 85 % голосов и лидер «Национального объединения» Марин Ле Пен с 23, 15 %. Третьим в этой гонке пришел левый кандидат Жан Люк Меланшон с 21, 95 %.
Поскольку и Меланшон, и другие выбывшие кандидаты за исключением правого интеллектуала Эрика Земмура с его 7 с лишним процентами уже высказались однозначно против Марин Ле Пен, грядущая победа Макрона уже не вызывает особых сомнений. Этот предсказуемый итог подтверждают и данные социологических опросов — согласно результатам, представленным службой Elat, в настоящий момент за Макрона готовы отдать свой голос 54, 5 % избирателей, а за Марин Ле Пен лишь 45, 5 %. Против Ле Пен играет и руководство Евросоюза — Ле Пен и ее партия были обвинены служащими Европейского офиса по борьбе с коррупцией в растрате около 600 тысяч евро, из которых 137 тысяч ставятся в вину лично лидеру «Национального объединения». Поскольку офис по борьбе с корруцпей непосредственно подчинен председателю Европейского комиссии Урсуле фон дер Ляйен, очевидно, что речь идет о сознательной игре Брюсселя против одного из кандидатов.
Марин Ле Пен выставляет свою кандидатуру уже не в первый раз. В 2017 году она уже участвовала в выборах, но уступила неожиданно возникшему почти из небытия Эмманюэлю Макрону, за которым, как предполагют, стояли крупные финансовые круги. Макрон стал выразителем надежд тех сил в Евро-Атлантике, которые можно было бы назвать «умеренными глобалистами». Свою симпатию к политику выразил в одном из интервью бывший госсекретарь США Генри Киссинджер. Главной характеристикой Макрона можно считать его склонность к компромиссам, прежде всего в области внешней политики. Он пикировался с премьер-министром Великобритании Борисом Джонсоном, выражал сомнение в эффективности НАТО и более других европейских политиков пытался добиться разрешения конфликта США и России. Вместе с тем Макрон никогда действовал сепаратно от Европейского союза, не делал акцента на военном или экономическом суверенитете Франции, довольно покорно следовал климатической и санитарно-эпидемиологической политике лево-либеральных кругов Евро-Атлантики.
С другой стороны, в 2022 году и Марин Ле Пен значительно снизила остроту критики против Брюсселя и Берлина, которой были переполнены ее выступления времен прошлой избирательной кампании. Разумеется, в этот раз она высказывалась значительно более отчужденно о Владимире Путине. Накануне первого тура она выступила против спецоперации на Украине и даже заявила, что не узнает российского президента, который значительно изменился с 2017 года и, как можно предположить, не в лучшую сторону. После первого тура она, впрочем, снова дала повод видеть в ней сторонника «мягкой линии» относительно России. Она допустила возможность улучшения отношений России и Франции в случае своей победы и в очередной раз признала Крым российским. Не сложно увидеть в этих высказываниях Ле Пен желание, скорее, удержать собственного «ядрового» избирателя (в целом настроенного пророссийски), чем готовность биться до конца. Понятно, что в соответствующих обвинениях Ле Пен в слишком пророссийской линии нет недостатка. Так, министр экономики Франции Брюно Ле Мэр уже заявил, что если Ле Пен все-таки победит, она обязательно отдаст суверенитет страны Владимиру Путину. Цитировать аналогичные суждения можно до бесконечности.
В России сегодня, конечно, на победу Марин Ле Пен мало кто надеется. Однако в прошлом было не так. Подъем евроскептицизма и национал-популизма в странах Евро-Атлантики в 2014-17 годах был встречен с явным сочувствием в нашей стране, некоторые представители российской элиты явно рассчитывали, что правый популизм, набиравший в те годы свои обороты, сможет как бы переучредить Евро-Атлантику, превратить ее из цивилизационно сплоченного целого в совокупность суверенных наций-государств по образцу Европы XIX века. Казалось, что именно с такой Европой Отечеств, о которой некогда мечтал Шарль де Голль, России будет гораздо легче иметь дело.
У этого вывода несомненно были свои основания — мы видим, что «коллективный Запад» при любом идеологическом оформлении оставляет за своими рамками Россию, как отчасти и Турцию. Между тем, сегодня возникает вопрос, не переоценила ли наша страна шансы популистов в целом, и их французских представителей в частности. И не обернулась ли победа Ле Пен, если бы она чудом состоялась, для России таким же разочарованием, каким явился Брекзит, приведший в Великобритании к власти еще более агрессивно антироссийских политиков, чем те, что пытались сохранить свою страну в рамках Евросоюза.
На этот счет российские эксперты высказывают сегодня разные мнения. Политолог, глава Центра политической информации Алексей Мухин, выражающий точку зрения, которую можно назвать консервативной, считает, что для России естественно поддерживать национально ориентированных политиков во Франции, а не тех, кто опирается на поддержку Вашингтона и Лондона. Поэтому надежды на Ле Пен в некотором смысле были естественны для политического руководства нашей страны.
С другой стороны, Борис Макаренко, председатель правления Центра политических технологий, умеренно-либерального мозгового центра, полагает, что все расчеты на успех популизма были изначально несостоятельны: «правопопулистские партии у себя дома с трудом выбираются из положения маргинальных и неприемлемых для политического истеблишмента сил, во власть они либо не допускаются, либо им уготована лишь роль младших партнеров. Если мы хотим с Европой иметь дело, а не просто портить ей обедню, надо дружить не с популистами».
Со своей стороны подчеркнем, что постепенный процесс превращения «коллективного Запада» в сплоченное цивилизационное целое, по существу в единое супер-государство, что мы наблюдаем сейчас, конечно, не был предопределен, и у национал-популистов в разных стран ранее все-таки был шанс затормозить этот процесс и даже обратить его вспять. Однако в какой-то момент центростремительные силы внутри Евро-Атлантики взяли верх над центробежными. Поражение национал-популизма стало важным симптомом этой тенденции, которая сейчас уже едва ли может быть преодолена. Если не произойдет электорального чуда, 24 апреля французский избиратель попрощается не только с кандидатом в президенты Марин Ле Пен, но и, весьма вероятно, с грезой о Европе Отечеств.
Борис Межуев, главный редактор PublicO.
.jpg)
