Празднование Дня Победы во время событий в Украине – одна из спорных тем, находящихся на повестке дня у подавляющей части европейского сообщества. В странах, непосредственно не участвующих в нынешнем вооруженном конфликте, обсуждается этичность проведения пышных памятных торжеств (празднование ограничили в Эстонии, Латвии, Литве и Молдавии, а демонстрировать военную технику отказались в Казахстане, Узбекистане, Киргизии и Израиле), горячие регионы беспокоит безопасность массовых мероприятий (парад отменили в ДНР и нескольких приграничных городах – например, в Белгороде), а в России недоумевают по поводу содержания памятных акций: например, Бессмертного полка – гражданской инициативы, взятой на вооружение государственной пропагандой.
Украинская культурная политика в отношении Дня Победы уже вызывала всплеск критики со стороны России. Впервые возражения прозвучали в ответ на ребрендинг государственного праздника в 2015 году, который был частью реформ по «декоммунизации» страны. Праздник был переименован, использование советской символики ограничено, российскую георгиевскую ленту и букеты гвоздики заменил красный мак (знак, используемый в англо-саксонском мире в память о жертвах военных действий, начиная с Первой мировой войны), а слава героев Великой отечественной войны разделилась скорбью об интернациональных жертвах Второй мировой.
Формально новый День поминовения жертв, который украинцы стали отмечать накануне, 8 мая, не заменил традиционный день благодарности ветеранам войны – и это отличный пример недвусмысленного столкновения двух мемориальных культур – триумфальной и основанной на скорби. То, что оба варианта имеют собственные политические преимущества – частая тема публикаций в прессе и исследований memory studies. Если первый вариант более характерен для культурной политики так называемых постсоветских государств, то второй, как принято считать, превалирует в Европе – хотя, как и всегда, не все так однозначно.
Самый первый День Победы
В большинстве европейских стран день памяти о Второй мировой войне (Victory in Europe Day, VE Day) приходится на 8 мая, а не 9, как принято в государствах бывшего СССР. Смещение в календарном праздновании победы произошло из-за разницы в часовых поясах: акт о безоговорочной капитуляции Германии был подписан в Берлине во вторник, 8 мая 1945 года, и вступил в силу в 23:01 по среднеевропейскому времени, когда на территории Союза уже наступили следующие сутки.
Официально и массово День Победы в Европе отмечали только в 1945 году – собираться на улицах крупных европейских городов стали уже 7 мая, после подписания первого мирного договора. Несмотря на просьбы рабочих не покидать производства, к стихийному празднованию присоединилось несколько штатов США – самые крупные шествия прошли в Нью-Йорке и Чикаго – хотя до окончания войны в Тихом океане оставалось еще несколько месяцев (Victory in Japan Day, VJ Day отмечают 2 сентября), а торжество победы было омрачено недавней смертью президента Рузвельта.
Память сегодня
Сейчас ежегодный государственный праздник 8 мая сохранился только во Франции (где его также называют Днем свободы и мира) и в некоторых странах Восточной Европы, где он значим не только из-за мировой победы над нацизмом, но и как день освобождения от оккупации и возврата национального суверенитета. В странах Прибалтики 9 мая не отмечается в знак протеста против советской оккупации, тогда как 8 мая объявлено государственным праздником – эта политика является одним из стимулов волнений и протестов как со стороны симпатизирующих советской власти, так и среди участников национальных движений. Вообще, культура празднования окончания военных действий в этом регионе ближе мемориальным мероприятиям в странах, проигравших войну – в Германии, Италии или Японии – где основной формой коммеморации является поминовение погибших, а не прославление ветеранов, и призыв к осознанию коллективной исторической ответственности.
В большинстве западных государств официально отмечаются только юбилеи победы – например, 70-летие, выпавшее на 2015 год, – тогда как большим символическим значением обладают другие памятные даты – окончание Первой мировой, дни обретения независимости или специальные военные праздники вроде Дня ветеранов в США. К празднованию 9 мая в юбилейные даты по случаю присоединяются и неевропейские государства – например, Китай, обычно отмечающий победу в войне 3 сентября, принимал активное участие в российских мероприятиях в честь 70-летия победы в 2015 году.
Крупнейший современный центр коммеморации – Израиль, где окончание войны отмечают по «советскому» календарю, 9 мая. Празднование Дня Победы, ставшее массовым из-за растущего сообщества русских эмигрантов (в числе которых ветераны-красноармейцы), было узаконено в 2017 году. Главная церемония поминовения павших ежегодно проходит на горе Герцля, а под влиянием российской официальной мемориальной культуры стала популярна альтернативная традиция – проведение акции Бессмертный полк, в которой в 2019 году поучаствовало 22 израильских города. Этой весной День Победы будут отмечать без военного парада: по словам министра алии и интеграции страны Пнины Тамано-Шата, это решение было принято совместно с местными организациями ветеранов.
Прощай, оружие
Вопреки распространенному мнению, милитаризация памятных дней, горячо осуждаемая противниками военных парадов – феномен, актуальный не только на постсоветском пространстве. Исследовательница мемориальной культуры Великобритании Наталия Данилова видит в прославлении подвигов военного времени и ослаблении внимания к негероическим жертвам очередной симптом деполитизации публичной памяти: «Оба общества [российское и британское] ищут выход из двух взаимосвязанных дилемм: как почтить участников военных действий без отсылки к их причинам и как игнорировать причины войны, не отрицая памяти о ее участниках. Удивительно, но оба общества уклоняются от концептуализации современной войны и предпочитают отделять запутанные причины конфликтов от их жертв. Это символическое разделение позволяет создать мощную иллюзию памяти без политики».
Результаты этой деполитизации очевидны сейчас по обе стороны баррикад, а поиск альтернативного, освобождающего и гуманного способа говорить о травматичных исторических событиях – путь, до конца не освоенный не только в России, но и во многих других странах мира.
Полина Аляксина, специально для PublicO
