Цифровой мир без насилия – старая, но беспочвенная утопия
Цифровой мир без насилия – старая, но беспочвенная утопия
Цифровой мир, который якобы позволит отказаться от насилия, – это на самом деле старая утопия, только на новый лад.
Новая технократическая волна, очень напоминающая волны старые.
Так в 1960-е годы возлагали большие надежды на кибернетику, доказывали, что машина может думать, причем безошибочно, в отличие от человека, и т.д. В каком-то смысле история человеческой мысли (как и безмыслия) развивается по спирали, где нет ничего нового под солнцем, разве что – упаковка старого содержания.
За любым якобы этическим решением машины все равно будет стоять человек.
Отчасти это также старая тоска по раю, которая в результате утраты религиозности и тех прочных координат, что она дает (прежде всего – понятия добра и зла как абсолютные), ищет ей замену. Теперь рай – это сияющий, полностью технизированный и оцифрованный мир, стерильный и идеальный. Его бог – технический супермозг.
Однако ирония культуры, возможно, состоит в том, что таких «богов» и создает себе человек, как раз по Фейербаху, который утверждал, что Бог – это проекция самого человека, созданная по его подобию, лучших его качеств. Если человек хочет, чтобы его функции взяла на себя машина, чтобы она заменила человека, то за этим решением стоит человек, уже согласный на то, чтобы и он стал машиной, уже понимающий себя отчасти на машинный лад.
Возможно ли в этом мире, в сфере политики и истории отказаться от насилия?
К сожалению, нет.
Это четко понимает христианство, называя этот мир, человечество и человека в нем падшими. Но возможно ли это на личном уровне? Да, – опять отвечает христианство, давая нам примеры святых. Ибо на одного просветленного все равно останутся сотни тысяч непросветленных (в разной, правда, степени) вокруг него.
Тем не менее, «долготерпеливый лучше храброго, и владеющий собою лучше завоевателя города» (Притч. 16:32).
В христианстве высшие мистические устремления совпадают со строгим реализмом и верностью феноменам, что не позволяет впасть в утопическую мечтательность. Как раз стремление установить мир без насилия в общеобязательном масштабе, как показывает опыт применения идеологий в XX веке, приводят к пику насилия.
Так что если мы хотим, чтобы мир оставался миром, чтобы в нем была cвобода, пространство, неспешность и возможность дышать, он не должен превращаться в число (технократическая пародия на пифагореизм), в «цифру». Не надо стремиться к полностью оцифрованному миру, якобы просчитанному и исчисленному. Так мы просто задушим сами себя.). Должна быть неподконтрольность, свобода выбора, в том числе и преступления. Да-да. Ведь обычному (непросветленному) человеку больше всего хочется даже не рая, а «по своей глупой воле пожить», как говорил Достоевский, который в этом вопросе тоже был просто реалистом.
Только на таком фоне, фоне полной свободы, и приобретает ценность тот или иной этический выбор.
