Дискуссии о том, что ДЭГ — «источник зла», ушли в прошлое

Кампания была достаточно инерционная. По дистанционному электронному голосованию (ДЭГ): дискуссии о том, что ДЭГ есть некий «источник зла» или негативная технология, направленная на обман избирателей, мне кажется, уже ушли в прошлое. Очевидно, что эта технология не из прошлого, она из настоящего и будет актуальна в будущем. Поэтому я думаю, что агитация против ДЭГ не могла принести успеха. Это голосование было востребовано избирателем, и в Москве в том числе, и в других регионах тоже.

Я принадлежу к тем, кто все же не склонен рассматривать технологию как способ какого-то негативного воздействия, это прежде всего технология. Сама по себе она никакие результаты не искажает, ни на что не влияет. Она просто обеспечивает новые доступные и привлекательные для части аудитории возможности своего волеизъявления.

Да, есть возможность воздействия административным ресурсом, но я в данном случае напоминаю, что возможность применения административную ресурса была и ранее, она и без всякого дистанционного голосования существовала.

В общем и целом, мне кажется, что во-первых можно подтвердить, что этот способ будет применяться, он востребован, он себя оправдывает, и это удобно. Ну и во-вторых, по московским выборам достаточно было мало каких-то интересных кейсов — я могла что-то упустить, но кампания была достаточно инерционной.

Если уж мы говорим о том, что местное самоуправление не очень эффективно (это отдельная сложная тема), то не дистанционное голосование в этом виновато и не мэрия Москвы, а прежде всего граждане: многие недостаточно информированы о том, что такое местное самоуправление, чем оно занимается, и недостаточно заинтересованы в том, чтобы как-то участвовать, в том, чтобы выдвинуть свою инициативу.

В этом плане есть и такая проблема как определенная своеобразная политическая культура. Она по-разному характеризуется в России, в том числе, и в отдельных регионах имеет свою специфику, но мало компонента того, что мы называем активистским типом.

Активистов политической культуры пока не хватает. И мы это видим на выборах в целом. Если мы посмотрим разные уровни власти, мы увидим эту тенденцию. Но на муниципальных выборах в наибольшей степени, потому что граждане, если их спросить (можно увидеть эту тенденцию по социологическим опросам), меньше всего информированы о муниципальной власти, меньше всего ей доверяют, и в общем и целом она для них становится несколько виртуальной.

Избиратели не совсем понимают, зачем собственно нужна муниципальная власть. А между тем местная-то власть — это наиболее близкая к гражданам власть. Да, ее часто критикуют — обычно чем ближе, тем хуже воспринимается, тем больше недостатков мы видим; но готовности участвовать, готовности изменить что-то, готовности каким-то образом сотрудничать не так уж много.

Это комплексная проблема, и выборы были такими тихими, незаметными. Мы называем это «инерционный сценарий», это инерционная кампания. Но для этой ситуации есть целый комплекс причин, и можно сказать, что да, часто действующие кандидаты заинтересованы в низкой явке, более низкой конкуренции, им так проще сохранить свои позиции. С другой стороны, и общество тоже зачастую мало заинтересовано, с недоверием относится или не вкладывает в это голосование того смысла, если мы говорим о местном самоуправлении, соуправления, соучастия, сотрудничества. Поэтому ситуация сложная именно с точки зрения содержательного момента.