Дискуссии вокруг тех или иных фигур, попытки их «отменить», – это процесс естественный, хотя и обидный
Дискуссии вокруг тех или иных фигур, попытки их «отменить», – это процесс естественный, хотя и обидный
Культура отмены – это общественная инициатива, попытка социального бойкота. Она может быть удачной или неудачной. Например, была попытка «отменить» Дж. К. Роулинг, но этого сделать так и не смогли. Ее книги продолжают покупать, она остается статусным человеком, чье мнение одни уважают, другие – нет, но, в общем, «отменить» ее не удалось.
Сама культура отмены восходит к бойкотированию, а бывает оно разным, поэтому нужно рассматривать каждый конкретный случай. Бойкот может быть в праведных целях, но еще Григорий Померанц говорил о пене на губах ангела со всеми неблагородными последствиями.
Если обратиться к русской культуре, то наш самый яркий фильм об этом – «Чучело», где честная и искренняя девочка по прозвищу Железная Кнопка поднимает весь класс против своей одноклассницы Лены Бессольцевой, бойкотируя ее. Интересен конец фильма, когда выясняется, что Бессольцева невиновна. Железная Кнопка пытается переиграть ситуацию и бойкотировать виноватого и причастных, но от нее начинают отворачиваться. Люди сознают, что не стоило бы так поступать даже с виновным. Не только реабилитировать подвергшегося несправедливому бойкоту, но и бойкотировать того, кто реально в чем-то виновен. Фильм в том числе и об этом.
Общественная инициатива бойкота может быть болезненной, может быть несправедливой. Но, когда речь идет об общественной инициативе, то возможна и контригра. После решения «отменить» Дж. К. Роулинг, ее книги стали покупать даже активнее. Это вполне закономерно, потому что вырос интерес, появился спорный сюжет, и это сыграло на «отменяемого».
В двух случаях с МХАТом имени Горького и появлением там актрисы, несвойственной классическому театру, и с «Современником» и монологом Лии Ахеджаковой, повлекшим вмешательство «Офицеров России», есть очень четкая грань.
В случае с МХАТом была общественная реакция. Непростая ситуация образовалась вокруг театра изначально. Причем конфликт был не между либералами и консерваторами, а консерваторами и консерваторами, которые по-разному понимают, что такое консерватизм. Когда в театр пригласили человека, способного привлечь внимание к спектаклю и другую аудиторию, получилось так, что его появление обидело аудиторию привычную. Это очень похоже на политические реалии и электоральные процессы. Когда политическая партия хочет привлечь новых избирателей, проводит ребрендинг, меняет программу, знаковых фигур, и в результате может потерять часть ядерного электората. С МХАТом произошло нечто схожее.
Что касается конфликта в «Современнике», то в нем на сцене появляются официальные государственные органы. Этим делом уже занялся Следственный комитет. Пока неизвестно, к чему это приведет, установят ли факт оскорбления ветеранов, а если установят, то какие будут последствия. Но в этом ключевое отличие ситуаций МХАТа и «Современника»: появление в последнем государства и перевод дела потенциально в формат уголовного.
Дискуссии вокруг тех или иных фигур, попытки их «отменить», – это процесс естественный, хотя и обидный, подчас несправедливый. Но когда появляется уголовный кодекс и Следственный комитет, это уже совсем другое, потому что это может повлечь куда более серьезные последствия, чем обиды и столкновение эмоций.
