Пацифизм не может и не должен быть лозунгом

Глобальное пацифистское движение вряд ли может повлиять на решение руководителей государств о войне или о специальной военной операции, как не может оно повлиять на это решение и общественное мнение даже в подчеркнуто демократических странах.

Достаточно вспомнить антивоенные выступления в США двадцатилетней давности. Были развернуты огромные кампании с участием практически всех медийных лиц, которые призывали администрацию Дж. Буша мл. не воевать в Ираке. Вняли ли идеологи той войны – Дон Рамсфелд и Дик Чейни – пацифистски настроенной толпе своих же избирателей, зачастую весьма именитых? Нет.

Можно вспомнить и аналогии 1930-х гг. Пацифизм был идеологией Лейбористской партии Клемента Эттли и Артура Гринвуда. Все предвоенное десятилетие они блокировали инициативы Национального правительства по увеличению расходов на перевооружение, которые пытался провести тогда министр финансов Невилл Чемберлен.

Когда же к сентябрю 1938 года чехословацкий кризис поставил Европу на грань новой мировой войны, «главный по пацифизму» Эттли требовал от уже ставшего премьер-министром Чемберлена эту самую мировую войну начать.

Тогда мир спасла железная воля одного человека, который не представлялся пацифистом, но решил сделать все для того, чтобы «не допустить войны в целом, навсегда». И это его решение вынуждены были принять все – и Адольф Гитлер, и Эдвард Бенеш, и пацифисты, и алармисты, и коллеги по Кабинету вроде лорда Галифакса, позже его растоптавшего вице-королевскими каблуками. Человека того звали, конечно же, Невилл Чемберлен, и гарантированный им пусть всего лишь на шесть месяцев «мир для нашего поколения» стал важнейшим прецедентом всей мировой истории.

То, что об искреннем стремлении одного из мировых лидеров не подвергать и своих, и чужих граждан ужасам войны сегодня говорят как о «слабости», «предательстве», «бесчестии», подчеркивает, что мир пока еще был не готов к отказу от войн.

Пацифизм не может и не должен быть лозунгом. Сознание каждого отдельного человека и всего человечества в целом должно перестроиться, эволюционировать, прийти к мысли о невозможности войны. Не о невозможности войны в Европе, как диктовали правила Холодной войны, не о невозможности войны между демократиями, а именно о невозможности войны «в целом, навсегда».

Возможно ли это? Не знаю.

Но мир стремительно меняется в социо-культурном плане. То, что казалось невозможным еще сотню лет назад, уже становится нормой сегодня: равноправие, отказ от расовых, сословных предрассудков и прочее. Возможно даже, что именно нынешняя ситуация резко подстегнет мировое сознание к подобной эволюции.