Жесткая позиция касается только меньшинства граждан, кто публично выразил поддержку преступлений против России

Дискуссия о том, как российское общество и российское государство должны относиться к тем, кто уехал в трудный для страны период, является совершенно нормальной. Это норма для открытого демократического общества, которым является Россия. Такого рода дискуссия, например, невозможна на Украине, где установлена марионеточная оккупационная диктатура.

Большинство граждан страны сейчас согласны с тем, что это совершенно аморально и недопустимо, чтобы те люди, которые публично поддерживают врага России, публично поддерживают русофобский террористический марионеточный киевский режим, могли получать деньги из России, от российского бюджета, от российского рынка. Это уже консолидированная позиция, и она должна в кратчайшие сроки быть реализована российскими властями.

В то же время, эта жесткая позиция касается только меньшинства граждан, кто публично выразил поддержку чудовищных преступлений против России и русского народа. В отношении же 99% граждан, которые уехали, просто потому что испугались жесткой позиции большинства населения и работают сейчас на удаленке, есть некое сочетание сожаления, жалости, неприятия, но нет чувства мести в отношении них.

Та дискуссия, которая сейчас идет по поводу повышения налогов в отношении вообще всех тех, кто уехал в период СВО, немного странная. Ведь налоги идут на здравоохранение, на систему транспорта, а те, кто уехал, ни российским здравоохранением, ни системой транспорта не пользуются. Поэтому было бы странно повышать налоги на них.

Еще один момент связан с решением, что те, кто публично поддержал чудовищные преступления врагов России, должен быть отрезан от источников дохода в нашей стране. Но что считать публичной поддержкой и каков будет этот механизм? Очевидно, что если таковыми поддерживающими считать только тех, кто в средствах массовой информации говорил о своей позиции, то речь идет о нескольких тысячах человек, может быть, даже нескольких сотнях. Если речь идет о том, кто поддержал в социальных сетях в своих постах или даже в комментариях к чужим постам, то речь, видимо, может идти уже не о нескольких сотнях, а о нескольких десятках тысяч человек. Разница в сотни раз.

И кто-то же должен иметь легитимное право решать, что человек поддержал или не поддержал. Ведь большое количество людей концентрировались не столько на поддержке киевского террористического режима, сколько на критике действий российских властей и российской политической системы. Где эта грань? Ее найти не так легко.

Есть несколько вопросов, которые должны быть решены. Но есть вещи, которые уже фактически решены общественным мнением, и теперь должно быть исполнение этой воли общественного мнения российскими властями.

С одной стороны, есть очень небольшая группа людей, которые публично в СМИ поддерживают преступления киевского русофобского режима, они не должны получать ни деньги из российского бюджета, ни деньги с российского рынка.

С другой стороны, в отношении больших групп людей, что в страхе, схватив детей, бежали из России, потому что очень боятся, не надо спешить вводить какие-то репрессии.