30 сентября 2022 года Россия официально присоединила к себе ЛНР, ДНР, а также территории Запорожской и Херсонской областей Украины, перешедшие в ходе специальной военной операции под контроль вооруженных сил РФ.
Что приобретает Россия
Общая численность населения «новых территорий» по состоянию на конец 2021 года – начало 2022 года составляло около 7 млн чел. Сейчас, по некоторым оценкам, это около 5 млн. Общая площадь - почти 109 тыс кв км, что больше, чем соседняя Ростовская область (около 101 тыс кв км). Примерная стоимость полезных ископаемых региона, по данным The Washington Post, составляет 12,4 триллиона дол.
Донецкий угольный бассейн является крупнейшим месторождением каменного угля в Европе. Экономический потенциал территорий 4 областей, по данным газеты "Ведомости”, составлял в 2021 году 130 млрд дол. Это 20% экономики Украины или 2,9% экономики России. Крупнейший и самый населённый регион – Донецкая область. До 2014 года она была самым высокоразвитым индустриальным регионом Украины, обеспечивавшим 20% промышленного производства страны. После присоединения четырех областей Азовское море становится внутренним российским водоемом.
Также у России появляются два новых порта на Черном море - Херсон и Скадовск. В Херсонской и Запорожской областях развито сельское хозяйство. Из-за благоприятных климатических условий и плодородности почв здесь получают высокие урожаи зерновых, овощей, бахчевых (херсонские арбузы) и садовых культур, включая виноград.
Восемь лет спустя
Напомним, что в марте 2014 года в состав России был включен Крым (после проведения на полуострове референдума), ранее бывший украинским.
Социологи и эксперты говорят, что, кроме заголовка новости - между этими двумя ситуациями нет ничего общего ни в реальности, ни в отношении элит, ни в общественном восприятии.
Один из авторов данного текста работала на референдуме в Крыму, как журналист и помнит, как голосование перешло во всенародный праздник: полуостров не спал до утра, пел и танцевал. Россияне тоже реагировали восторженно: по всем городам проходили праздничные концерты. Что касается официальных цифр, то ФОМ и ВЦИОМ тогда провели большой опрос россиян, который показал, что более 90% поддерживают присоединение Крыма к России. Также 83% респондентов посчитали, что Россия должна защищать интересы русских и представителей других национальностей в Крыму, даже если это осложнит отношения с другими странами.
В сентябре 2022 года все выглядит иначе. Согласно последнему опросу ФОМ, уровень социальной тревоги за последние 6-8 дней вырос с 35% до 69% и является самым высоким в социуме за последние несколько лет. Среди главных событий прошлой недели мобилизация (47%), а сами боевые действия в Украине отошли на второй план (27%). Лишь 5% назвали референдумы главным событием прошлой недели. Рейтинги властей также упали – впрочем, пока незначительно. Большого социологического исследования об отношении россиян к присоединению новых территорий и вовсе не проводилось – или, точнее, результаты данного исследования не стали публиковать.
Реакция политиков
Сенатор от Севастополя Екатерина Алтабаева, присутствовавшая на подписании акта 18 марта, горячо поддерживает нынешнее присоединение: «Я вижу много общего: мы шли как на праздник на этот референдум, и они идут с огромным чувством. Конечно, мы понимаем, что 8 лет, которые отделяют наш референдум от референдума сегодняшнего, который уже состоялся, — это 8 лет войны, крови, боли, слез. Потому что если мы говорим о Донецке и Луганске, людям пришлось очень многое пережить. Да, собственно, и Запорожская, и Херсонская области — там не было активных военных действий, но сейчас они живут в условиях, когда постоянно разрушает инфраструктуру, убивает людей руководство Украины, которое заявляет о том, что это их территория. В этом смысле у нас огромная разница. Разные условия, в которых мы пришли к этим референдумам. Но чувства людей были безусловно такие удивительно мажорные, и они были счастливы, что у них есть такая возможность выразить свою точку зрения (да и результаты об этом говорят) и быть частью России».
«В 2014 году 18 марта я была в Кремлевском дворце, и мы слушали речь Владимира Владимировича Путина. Наша небольшая делегация от Севастополя и от Крыма сидела там почти в самом начале зала. Чувства, которые нас тогда переполняли, вообще сложно с чем-то сравнить. <...> Для наших будущих граждан, конечно, теперь наступает новая полоса в жизни: надежда, вера, любовь к Родине, возможность свободно говорить на родном языке.
Мы за это боролись в течение 23 лет — за право говорить на своем родном русском языке и за свою подлинную историю. Это были слоганы в наших многих гуманитарных акциях. У них теперь тоже, кроме того, что они надеются на прекращение войны (и я надеюсь, что это в достаточно близкой перспективе обязательно случится), будет возможность свободно говорить на своем языке, иметь подлинную историю.
Это так важно! Люди, которые не были этого лишены, этого не понимают. А мы очень хорошо это понимаем, поэтому мы очень сочувствуем тому, что происходило, и рады, что все так завершилось», - радуется Алтабаева.
Депутат Госдумы РФ от КПРФ Нина Останина говорит, что по содержанию события 2014 года и 2022 года похожи, но по форме – нет.
«Есть такое выражение: праздник со слезами на глазах. Вчера 23 человека погибли в колонне мирных жителей. Если Крым был сродни ощущению света, тепла, радости, солнечности, и мы все дружно аплодировали, то сегодня, повторяю, мы тоже будем, конечно, аплодировать, но со слезами на глазах, равно как и сами жители этих территорий. Слишком многое вместилось в эти 8 лет и, к сожалению, оттого радостные моменты отошли на второй план. Это одновременно еще и день скорби по тем, кто не дожил до сегодняшнего дня, до подписания, признания парламентом и ратификации этих договоров. Для меня, как человека, который понимал, что нужно было учесть или признать итоги референдума, проведенного в 2014 году и в Донецке, и в Луганске, для меня по-человечески это опоздание на 8 лет звучит как укор российской власти», - говорит Останина.
Реакция экспертов
В экспертном сообществе относятся к нынешним событиям куда более осторожно.
Руководитель Международного института политической экспертизы Евгений Минченко говорит, что в связи с присоединением новых территорий к России возникает два аспекта: первый – юридический, для формального завершения присоединения.
«Второй аспект связан с тем, что для фактического присоединения необходимо, чтобы вооруженные силы России контролировали всю территорию так, чтобы она не подвергалась обстрелам. По состоянию на сегодня этого не произошло. Поэтому я думаю, что общественное восприятие нынешних событий будет отличаться от крымской ситуации. Тогда все было тихо, спокойно, и на момент подписания документов о вхождении полуострова в Россию вся его территория контролировалась, сейчас этого нет», - отмечает Минченко.
Глава фонда «Петербургская политика» Михаил Виноградов аккуратно отмечает, что в Крыму было ощущение быстрой и легкой победы, и присоединения узнаваемой территории, а сейчас появляется подозрение о рисках в лучшем случае ничьей с противником, который считался аутсайдером.
«Есть перспектива (для обывателя – прим. Авт.) превратиться из болельщика в игрока - при том, что уровень любительских команд обычно качественно ниже профессиональных. При том, что привлекательность приза, за который идет матч, не столь наглядна - а тревога за близких (а не за себя) - во многом более острое чувство, стимулирующее уход в панику», - рассуждает Виноградов.
Оппозиционный политолог Аббас Галлямов говорит, что людям нравится ощущение победы и оптимизма, а поражение ввергает их в депрессию, и в этом и есть разница между 2014 и 2022 годом. По его мнению, референдумы не воспринимаются, как победа, так как политика сейчас перешла в ту стадию, когда значение имеет только то, что происходит на поле боля, а все остальное не имеет никакого значения.
Политолог Александр Кынев считает, что история присоединения Крыма и нынешняя история с ДНР, ЛНР, Запорожской и Херсонской областями несопоставимы в принципе.
«Крым всегда был элементом национальной мифологии, который отражен и в культуре, и в музыке, и в литературе, он стал элементом национального самосознания, как и то, что «Хрущев его зря подарил». Кроме того, Крым был единственным регионом Украины, где большинство составляли не просто русскоязычные люди, но этнические русские. Присоединение Крыма дало реализацию национального самосознания, что дало в обществе патриотический подъем. По поводу юго-востока Украины никакого культурного мифа нет, эти земли никто не считает сакральными для России. Есть наоборот стереотип о бедных старопромышленных регионах, не представляющих никакой ценности. Если Крым воспринимался общественным мнением, как ценность, история, море, престижный курорт, то ценность этих регионов в сознании обывателя равна нолю. Массовой активной поддержки нет. Раньше на возможность и присоединения население смотрело конформистски: мол, нам не мешает, тогда поддержим, но эта ситуация была до 21 сентября, до объявления частичной мобилизации. Теперь людям сказали: «Каждый из вас должен за это заплатить, возможно, собственной жизнью». Люди сказали: «Нет, так мы не играем». Граждане готовы смотреть на действия власти равнодушно, но не жертвовать ради них собой. Мы живем в индивидуализированном, даже эгоистичном, можно сказать, буржуазном обществе. В нем никто не готов жертвовать своей жизнью ни ради соседа, ни ради государства. Если бы в обществе был коллективизм, то тогда разные группы и власти прощали бы меньше, но и были бы готовы на жертвы. Индивидуализм же сыграл с российским обществом злую шутку, так как в нем годами не было сопротивления или солидарности даже по поводу серьезных событий, но власть сочла, что отсутствие сопротивления является поддержкой. Оказалось, что это не так: люди не боролись с государством, но и поддерживать его активно не хотят», - рассуждает Кынев.
Политолог Андрей Кортунов считает, что с точки зрения поисков урегулирования конфликта последствия нынешнего решения скорее негативны, чем позитивны.
«Во-первых, очевидно, что такое решение на обозримое будущее закрывает возможность политического диалога между Киевом и Москвой, как, впрочем, и политического диалога между Россией и Западом. Понятное дело, что руководство Украины не может вести диалог на этих новых условиях, то есть не может согласиться, что Украина теряет значительную часть территории. Собственно, Зеленский об этом уже говорил, об этом говорили и западные лидеры.
Поэтому максимум, на что мы можем рассчитывать, — это переговоры по таким техническим частным вопросам, как, скажем, продление зерновой сделки, обмен военнопленными, может быть, вопрос обеспечения безопасности Запорожской атомной электростанции, и так далее. А все, что касается общего урегулирования, пока что откладывается на неопределенное будущее.
Второе, что, по всей видимости, тоже произойдет, — Украина при поддержке Запада будет пытаться эти территории каким-то образом отбить. И времени на это у Украины, по всей видимости, не очень много, поскольку уже наверное к концу осени или в начале зимы на ход боевых действий могут оказать влияние те мероприятия по частичной мобилизации, которая сейчас запущена в России.
Наверное, у Украины сейчас появляется очень небольшое окно возможностей для того, чтобы изменить ход конфликта в свою пользу, и это может означать эскалацию, а поскольку статус территорий меняется, то эскалация возможна не только с украинской стороны, но также и с российской стороны.
На Западе очень опасаются того, что при определенных обстоятельствах Россия может рассмотреть вопрос об использовании тактического ядерного оружия. И это, конечно, сейчас становится одним из центральных вопросов, который выходит даже за рамки украинского конфликта, поскольку здесь возможны самые негативные сценарии вплоть до глобальной ядерной войны. Это, мне кажется, второе обстоятельство, которое необходимо учитывать.
И конечно же, российское решение об изменении статуса территории, по всей видимости, будет еще одним стимулом для того, чтобы если не увеличить, то, по крайней мере, сохранить уровень поддержки украинских вооруженных сил со стороны Запада. Сейчас в бюджете Пентагона предусмотрены очередные 12 млрд долларов, насколько я помню. В случае обострения конфликта, географической или вертикальной эскалации, вероятно, помощь Запада Украине не только сохранится, но может быть даже будет увеличена.
Это те неизбежные последствия, с которыми, по всей видимости, нам придется столкнуться в самое ближайшее время», - резюмирует Кортунов.
Екатерина Винокурова, Александр Богомолов специально для PublicO
