Мы и не заметили, что в прошлом году произошел
поворотный момент в борьбе с коррупцией в России. На днях глава комитета
Госдумы по безопасности и противодействию коррупции Василий Пискарев
сообщил, что в прошлом году впервые стоимость арестованного имущества и изъятых
ценностей превысила размер материального ущерба, причиненного коррупционными
преступлениями. "Если учесть, что в соответствии с принятым нами законом,
конфискованные у коррупционеров и полученные от реализации их имущества
средства зачисляются в Пенсионный фонд и направляются на выплату пенсий, то это
очень хороший результат", - удовлетворенно заметил Пискарев. "Сегодня
законодательство позволяет изымать в доход Российской Федерации денежные
средства и имущество не только у самого коррупционера, но и у его родственников
и иных близких лиц в случае, если они также не смогли представить
доказательства приобретения имущества на собственные денежные средства. Иными
словами, попытки запрятать коррупционные доходы, распихав по родне, уже никак
не гарантируют их сохранности и возможности использовать в дальнейшем",
добавил депутат.
По данным генерального прокурора России Игоря
Краснова, ущерб от коррупционных преступлений в России в 2022 году составил
37,6 млрд руб. Так что Пискарев говорит о немалых суммах изъятого и
конфискованного. Но это прошло как-то тихо и незаметно.
Конвенция, денонсация и экстрадиция
Зато все обратили внимание на то, что Россия в
соответствии с решением президента Владимира Путина намерена денонсировать
европейскую Конвенцию об уголовной ответственности за коррупцию. Это
мотивируется выходом нашей страны из Совета Европы и дискриминационными
действиями против России в группе «Государство против коррупции» (ГРЕКО).
Решение об ограничениях полномочий нашей страны в ГРЕКО ранее принял Совет
Европы.
Критики действий Кремля сразу же выразили сожаления.
В России, утверждают они, теперь начнет размываться понятие коррупции, исчезнет
нормативная база, сам институт борьбы с коррупцией. Директор «Трансперенси Интернешнл-Россия»
Илья Шуманов (и он сам, и возглавляемая им организация считаются в нашей
стране иноагентами) написал: «После выхода из конвенции вполне возможны
"мутации" Уголовного кодекса, введение новых мер ответственности, появление
новых "иммунитетов" и исключений из общих правил. Также можно ожидать более
вольного правоприменения действующих норм, поскольку система мониторинга
исполнения конвенции, под которую было "заточено" российское уголовное
антикоррупционное законодательство, просто исчезла».
Власть утверждает, что никаких послаблений в борьбе
с коррупцией не будет. Но отныне, говорит сенатор Андрей Клишас, «Россия
будет формировать свое законодательство на основе общественного запроса и
анализа правоприменительной практики, а не на основании указаний международной
организации». В интервью PublicO
политтехнолог
Константин Костин отметил: «Что касается российского антикоррупционного
законодательства, оно достаточно современное, оно по-прежнему работает и будет
развиваться. В этом смысле каких-либо сдерживающих факторов внутри страны,
конечно же, не будет». Василий
Пискарев предупреждает: «Борьба с коррупцией остается одним из наших
важнейших приоритетов. Тем, кто нечист на руку, не стоит надеяться на
увеличение шансов уйти от ответственности после денонсации конвенции».
Его заместитель в думском комитете Анатолий
Выборный предлагает в интервью «Коммерсанту» другим странам поучиться у
России: «Во многих европейских и других странах мира, например, не знают, что
такое конфликт интересов, они не понимают, что такое отрешение от занимаемой
должности в связи с утратой доверия и многие другие правила, которые
установлены в российском законодательстве».
Единственное, в чем сходятся сторонники выхода из
Конвенции и ее противники, это усложнение выдачи коррупционеров. Костин сказал
нам: «Проблемы могут возникнуть с выдачей из-за границы граждан, которые
подозреваются в коррупционных преступлениях. Но это и всегда был непростой
вопрос. К тому же, все равно существуют соглашения с разными странами о взаимной
помощи в розыске преступников. Тем не менее, с высокой степенью вероятности
можно предположить, что теперь с выдачей граждан возникнут определенные
проблемы. Это всегда было непросто, особенно когда речь шла о коммерческом
подкупе и доказательствах состава преступления, поскольку у каждой страны есть
свои нюансы в законодательстве».
Но пресс-секретарь президента Дмитрий Песков
успокаивает. Действительно, говорит он, "определенные сложности могут
возникнуть" при выдаче преступников из-за рубежа. "Что до нашего
взаимодействия с недружественными странами, то этого взаимодействия нет". Но
с дружественными странами все нормально, и особых изменений в части экстрадиции
в Кремле не ждут.
Судя по всему, выход из конвенции – довольно
формальная история, очередное показательное антизападное мероприятие. Борьба с
коррупцией, даже в период СВО, не затихает. Под конец 2022 года были вынесены
предельно жесткие приговоры по делам Арашуковых, Магомедовых и других
далеко не простых фигурантов. Есть сигналы, что в новом году власти начнут решительную
борьбу с крупными бизнес-группами, фактически подмявшими под себя некоторые
регионы страны. Так что, громкие аресты и посадки еще впереди.
А председатель Национального антикоррупционного
комитета Кирилл Кабанов требует закручивания гаек: «Коррупция является
угрозой национальной безопасности. Мы это видим на примере мобилизации, СВО,
потому что поднимается вопрос по обеспечению Вооружённых сил. Нам необходимо
приравнять коррупцию к государственной измене, потому что она такой и является.
Ужесточение уголовного законодательства в этой части необходимо».
Сегодня в нашей стране работает Совет при президенте
по противодействию коррупции, действует Национальный план противодействия
коррупции, разработана соответствующая национальная стратегия. На основе базового
закона о противодействии коррупции принято более 120 нормативно-правовых актов
только федерального уровня.
Эксперты отмечают, что даже после выхода из
европейской конвенции Россия продолжает участвовать в других международных
конвенциях по борьбе с коррупцией, среди которых: Конвенция ООН против
коррупции, Конвенция по борьбе с подкупом должностных лиц иностранных
государств при проведении международных деловых операций, Конвенция ООН против
транснациональной организованной преступности, Конвенция по борьбе с подкупом
иностранных должностных лиц при осуществлении международных коммерческих
сделок.
Васька слушает, но ест
Масштабы нормативно-правового обеспечения борьбы с
коррупцией просто поражают. Одних международных соглашений столько, что выход
из пары конвенций можно не заметить. Но вот коррупция во всех странах как была,
так и есть. Почему так?
Ответ на этот вопрос попытался дать американский
исследователь из Йельского университета Кит Дарден в работе «Целостность
коррумпированных государств: взяточничество как неформальный институт
управления». По его мнению, живучесть коррупции объясняется ее полезностью для
скрепления иерархии власти. «Широко распространенные нарушения закона могут
свидетельствовать о наличии надёжных неформальных институтов, а не о распаде
административной иерархии», считает он. Взятка, как «вторая зарплата», достается
чиновнику «в обмен на эффективное осуществление указаний центра и отчисление
доли от этих доходов». К тому же «использование взяточничества как
повсеместного метода неофициальных платежей может … усилить контроль центра», пишет Дарден.
