Субботние события оставили в российском обществе и в элитах больше
вопросов, чем ответов. Элитные группы демонстрировали растерянность (отметим,
впрочем, усилия мэрии Москвы), официальные политики ограничились вышедшими под
копирку заявлениями о поддержке президента, не пытаясь оперативно вывести своих
сторонников на акции в эту поддержку хотя бы в городах, которым мятеж не
угрожал.
Что касается простых людей, то самые богатые раскупали билеты на любые
рейсы за границу, люди среднего класса танцевали в ресторанах на случай, если
это в последний раз, жители запада Москвы ехали в гости к знакомым, проживающим
на севере и востоке столицы, обыватели скупали гречку – хотя и не массово, так
как у многих остались запасы еще от закупок перед карантином на коронавирус.
Судя по фотографиям в соцсетях, все занимались, в первую очередь,
обеспечением собственной безопасности при любом развороте событий, а во вторую
очередь, созданием мемов, чтобы хотя бы посмеяться над на самом деле очень
страшной ситуацией, в которой простой человек заранее смирился с тем, что
является зрителем и потенциальной жертвой, но не актором.
«Народ безмолвствует» - эту цитату из «Бориса Годунова» Александра
Пушкина принято считать главной аллегорией реакции российского общества на
Смуту: покорное принятие, пассивность большинства, которая дает почти
безграничную власть различным элитным кланам, играющим в игры Смутного времени.
Впрочем, у Пушкина «народ безмолвствует», как раз не принимая происходящее, а
таким образом выражая молчаливый протест.
В России 2023 года народ не безмолвствовал, а смеялся, перепощивая
мемы, но, как уже говорилось, свергать власть не вышел. Впрочем, власть и не
призывала народ на улицу, не пойдя по пути своей предшественницы, сделавшей это
дважды — в 1991 и 1993.
Политолог Константин Калачев отмечает, что в критических ситуациях
народ должен выходить в поддержку популярного лидера, но народ не вышел.
«Он безмолвствует, то есть – самоустраняется. Является ли это формой
протеста против всех?
Вполне возможно. Объяснять все апатией легче, чем копнуть чуть глубже.
Просто есть «мы» и «они». У них там разборки. Какое дело нам? Занимаем места в
зрительном зале, закупаемся попкорном.
Полное отчуждение народа от власти. Митинги по разнарядкам и за
деньги. Ничего настоящего и искреннего. За что боролись, на то напоролись.
Впрочем, смущает ли это кого-то?», - задается вопросом Калачев.
Руководитель Международного института политической экспертизы Евгений
Минченко считает, что коллективное невмешательство было мудрой реакцией.
«Какие-то публичные выступления, демонстрации вряд ли бы оказали
влияние, тем более что все происходило достаточно быстро, все закончилось за
сутки. Люди за это время просто пытались разобраться, что, собственно,
происходит», - говорит Минченко.
Политтехнолог Илья Паймушкин объясняет: люди в нашей стране понимают,
что от их мнения, решения, выбора ничего не зависит.
«Любая гражданская активность, даже на уровне обсуждений каких-то
социально-политических тем в интернете, жёстко пресекается, не говоря уже о
собраниях. Кухня - единственное место политической активности российского
обывателя. В ситуации, когда ставки повышены, и сторонами конфликта выступают
хорошо вооруженные люди, народ предпочитает не вмешиваться. Воспринимается это
как элитные разборки, обычных жителей они никак не касается. Народ у нас
терпелив, если его сильно не раздражать, как это было, например, с Шиесом.
Виной этому, думаю, исторически сложившийся русский фатализм», - рассуждает Паймушкин.
Автор телеграм-канала «Постправда» https://t.me/postposttruth напротив, считает, что делать каких-то выводов из неучастия рядовых
граждан России в развернувшемся накануне внутриполитическом кризисе, не стоит.
«Во-первых, по причине того, что российским гражданам уже как минимум
20 лет не свойственно принимать какого-либо активного и деятельного участия в
российской политике, к чему их приучила сама аппаратно-управленческая вертикаль
власти. Во-вторых, рядовых граждан никто по сути и не призывал к каким-то
проактивным действиям, и во многом, кстати, отсутствие такого призыва как со
стороны вооруженных мятежников, так и со стороны официальных российских властей
помогло избежать трагедии. Кроме того, как известно, события не развернулись в
самой Москве, а именно столица является центром принятия решений, что всегда в
конечном счете влияет на то, как они воспринимаются в стране и здесь уместно
будет вспомнить, что события так называемого «черного октября» 1993 года ведь
тоже в остальной России были встречены скорее «безмолвствованием», - вспоминает
«Постправда».
Политолог Алексей Мартынов дает более лояльную точку зрения.
«Если я правильно понимаю сюжет, это не борьба за власть, а
внутриэлитные разборки, как мне представляется, которые вылились в такую
странную форму попытки организации военного мятежа через взбунтовавшуюся
частную военную компанию. ЧВК в общем-то находится вне каких-либо
государственных форматов в нашей стране. По крайней мере, нет закона о ЧВК —
ЧВК есть, а закона нет. Это вылилось в такую странную форму, рискованную,
опасную, открывающую в определенном смысле ящик Пандоры.
И то, что удалось в последнюю секунду эту крышку захлопнуть, это лет
десять жизни у президента Путина точно отняло. Он эту крышку всё-таки
захлопнул. С одной стороны, это его ответственность, его долг и обязанность, о
чём президент говорил — имеется в виду гарантия законности конституционного
порядка и безопасности граждан, его личная гарантия. Это его функция как
президента. Президент — гарант Конституции. То, что ему эту крышку удалось
захлопнуть, задвинуть обратно на этом ящике (кстати сказать, неизвестно,
насколько долго) — это, конечно, стоило Путину серьёзных усилий: на нервных, волевых,
ментальных силах.
Одно дело, когда у тебя враги на линии фронта: свои, потом линия,
потом враги. И другое дело, когда идут внутриэлитные разборки, причём такого
масштаба. Кстати, вчера Путин об этом в общем-то и говорил. Я понимаю, что он
хотел сказать, и я понимаю, что пытались «отредактировать» некие его эти
доброхоты. Он хотел сказать просто «спасибо» людям, потому что это дорогого
стоит в такие минуты: всем сразу, начиная от простых граждан, которые
совершенно чётко сориентировались и оценили происходящее, и кончая всеми
службами, организациями, каким-то структурами, и так далее. Это же очень важно
в такие минуты.
Мы видели массу всяких подобных сюжетов в разных странах, в том числе
уже какое-то количество лет в соседней Украине. Смысл не в том, во что это
потом превращается, а в том, что подобные сюжеты дезорганизуют системные
институты, и все фрагментизируется и превращается в то, что мы и наблюдаем», -
полагает Мартынов.
Политолог Александр Кынев дает иную оценку: российское общество сейчас
– это общество конформизма, а российская власть опирается, в основном, на те
группы в обществе, которым она сама платит, то есть, на бюджетников,
пенсионеров, силовиков.
«В таком обществе, если происходит смена фигуры начальника, это
значит, что просто меняется источник выдачи денег, но не создается никакого
фанатизма или гиперлояльности, и опираться на такую инертную систему очень
тяжело. Она будет за вас, пока вы ее кормите, это – общество карьеристов, ярко
выраженного индивидуализма, и никто не будет рисковать, если за это не платят.
Проблема такой системы в том, что в атомизированном обществе люди высовываются
только, когда им становится совсем плохо и нет денег, либо когда у них лично
возникают проблемы. В остальных случаях они будут сидеть и ждать. Это – причина
устойчивости власти, так как в таком обществе сложно создать оппозицию: люди не
объединяются, нет солидарности, но и власть на него опереться не может. В
результате побеждает тот, на чьей стороне больше силы, мобилизации и наглости»,
- резюмирует Кынев.
