Уже почти неделю не утихают споры вокруг ситуации, в которой оказался телеканал «Дождь»*, переехавший после начала спецоперации России на Украине в Латвию.
Сначала «Дождь»* уволил ведущего Алексея Коростелева, который сказал в эфире о «помощи с элементарными удобствами российским солдатам», призывая родственников мобилизованных присылать истории в редакцию.
В соцсетях эту реплику мгновенно превратили в «"Дождь"* оказывает помощь армии России на Украине», при этом надо добавить для неискушенного читателя: на самом деле «Дождь»* занимает резкую позицию против спецоперации и почти сразу после ее начала принял решение о перемещении в Европу, выбрав базовой страной Латвию и получив там лицензию на вещание; в Латвию же переехало большинство сотрудников и руководителей издания.
Немалую роль в тиражировании данной интерпретации сыграл режиссер Алвис Херманис, лишь недавно ставивший спектакль «Горбачев» в Театре Наций в Москве, а теперь обвиняющий «Дождь»* в разрушении Латвии изнутри и требующий выгнать их оттуда.
Телеканал поспешно заявил об ошибке и извинился, заявив об увольнении Коростелева.
«У некоторых наших зрителей сложилось впечатление, что телеканал занимается отправкой снаряжения российской армии. Это не так. Канал этим не занимается, не занимался и не будет заниматься в дальнейшем никогда. Мы знаем, насколько двусмысленно могли звучать слова нашего коллеги. В эфире недопустимы формулировки, которые могут посеять сомнения в нашей позиции, поэтому мы приняли решение прекратить сотрудничество с Алексеем Коростелевым с сегодняшнего дня», — заявила в эфире телеканала Екатерина Котрикадзе (признана иноагентом), журналист и жена нынешнего главного редактора «Дождя»* Тихона Дзядко (признан иноагентом).
В тот же день Латвийский Национальный совет по электронным СМИ оштрафовал «Дождь»* за слова «наша армия» про ВС РФ и карту, на которой Крым входил в состав РФ. Председатель совета Иварс Аболиньш заявил, что это уже второе подобное нарушение за последние месяцы, а за третье канал могут лишить лицензии, что и произошло на следующий день.
После отзыва лицензии телеканала появилось видео с гендиректором телеканала Натальей Синдеевой (признана иноагентом), в котором она в слезах называла увольнение Коростелева подлостью, которую они совершили, и призвала его и сотрудников, ушедших из солидарности, вернуться. Неожиданно ей публично возразили Дзядко и Котрикадзе, заявив, что это — частное мнение Синдеевой, и уволенных на телеканал обратно не ждут.
В Интернете сообщество раскололось. Одни говорят, что история с закрытием «Дождя»* в Латвии напоминает то, как телеканал убирали из кабельного вещания в России под давлением чиновников после того, как в эфире появился крайне некорректный опрос «Стоило ли сдать фашистам Ленинград, чтобы спасти тысячи жизней?» Другие считают, что страна, в которой находится медиа, имеет право диктовать ему, в том числе, политическую позицию: на что первые вопрошают, в чем тогда принципиальная разница с российскими реалиями и смысл переезда к «свободе слова», которой, как оказалось, нет нигде. Третьи проклинают «Дождь»* за эмпатию по отношению к мобилизованным и их семьям (та же Котрикадзе заявила, что у нее этой эмпатии нет, ей «плевать»). Четвертые разумно делают вывод, что в итоге больше всех от ситуации выиграл Кремль, так как более наглядной демонстрации давления на свободу слова на Западе было даже сложно себе представить.
Эксперты PublicO рассуждают, возможна ли свобода слова в мире, где идет столкновение, которое можно уже назвать цивилизационным, с одной стороны, а с другой стороны, доступ к информации и высказыванию как никогда упрощен.
Война цивилизаций — это понятие, восходящее к «столкновению цивилизаций» Хантингтона, но это одна из политологических теорий. Далеко не все в мире, мягко говоря, воспринимают нынешнюю ситуацию как войну цивилизаций, говорит политолог Алексей Макаркин.
«Что касается свободы слова, то она всегда и везде была ограничена. Представление о том, что свобода слова носит абсолютно безбрежный, ничем не регулируемый характер, идет из девяностых годов: было такое представление части российского общества о Западе. Эти времена уже давно прошли. Тогда проблемой российского общества было то, что оно не представляло себе реально механизм функционирования западной политической системы. Абсолютное большинство советских людей никогда не были на Западе, а знали о нем в лучшем случае из газет и телевизора.
Если мы посмотрим, то нет даже общих стандартов свободы слова на том же самом Западе. Одни и те же высказывания, например, в Америке могут быть допустимыми, хотя и не приветствуются, а в Германии могут стать предметом уголовного преследования. И это никак не связано с теперешними событиями, а связано с историческим опытом каждой из стран.
Допустим, возьмем войну в Ираке и колоссальный скандал вокруг тюрьмы Абу-Грейб. Этот скандал был раскручен американскими СМИ: они разоблачили преступления, которые там творились, и с тех пор ситуация мало изменилась. Если завтра возникнет какая-нибудь аналогичная ситуация, то будет такой же скандал.
Если мы говорим о мировых мейнстримных СМИ, которые придерживаются своей системы ценностей, то можно вспомнить, что американские консерваторы, например, ругали американские же СМИ во время вьетнамской войны, что те недостаточно патриотичны. Есть знаменитая фотография 1968 года, когда бригадный генерал полиции Южного Вьетнама расстреливает пленного офицера Вьетконга. Эта фотография появилась в американских СМИ и в значительной степени дискредитировала власти Южного Вьетнама. Американские консерваторы из глубинки, «молчаливое большинство», которые голосовали за республиканцев, за Никсона, точно так же осуждали свои СМИ, что они занимают неправильную позицию и смеют давать такую информацию, когда их солдаты воюют на фронте против этого самого Вьетконга.
Как говорится, ничто не ново под луной. У той же самой Америки есть «Фокс Ньюс», есть кабельные каналы, есть масса интернет-ресурсов, которые дают альтернативную информацию, и влияние этого комплекса информационных ресурсов прекрасно проявилось в 2016 году на выборах Дональда Трампа. В Италии Джорджа Мелони победила на выборах, несмотря на критику со стороны многих средств массовой информации, и это уже в 2022 году произошло.
На самом деле каких-то глобальных изменений здесь не происходит. А если происходит что-то экстраординарное, то всегда бывают журналисты или фотографы-разоблачители, вскрывающие правду», — говорит Макаркин.
Политолог Глеб Кузнецов также считает, что проблема со свободой слова не упирается сейчас в конфликт на европейском континенте, и приводит в пример Южную Америку.
«В той же Бразилии Верховный суд прямо постулировал, что свобода слова не является демократической ценностью. За последние годы в Бразилии были забанены тысячи аккаунтов, сотни людей были посажены за разные высказывания. Во всем мире сейчас идут примерно одинаковые процессы. Просто сейчас цензуру подают как «фактчекинг»: говоря языком соцсетей, она перелогинилась, но суть осталась прежней.
Безусловно, однажды настанет эффект маятника, запрос на свободу слова будет расти, но в ближайшее время наоборот будет становиться все хуже и хуже. Свобода слова вернется, когда рухнет «цифровая диктатура» слежения за всеми. Мы видим на примере Китая, как это происходит: кажется, что людей крайне просто контролировать через соцсети и их устройства, но когда начальство достает их по-настоящему сильно, они выходят на улицы, и государству приходится отменять самые идиотские запреты», — говорит Кузнецов.
Политолог Константин Калачев, напротив, считает, что с появлением социальных медиа авторы не зависят ни от кого и ни от чего.
«А в традиционных СМИ поддержанию свободы слова способствуют демократические традиции. Свободные и независимые СМИ, например, в Скандинавии, не контролируются правительством, корпорациями или рекламодателями. Они могут выступать с критикой по отношению к властям, говорить правду и действовать в качестве наблюдательного органа. Но вы это лучше меня знаете. Вам же не это надо. А что, мол, такие проблемы, как у нас, везде. Нет, не везде. И моральный релятивизм такой тоже не везде», — считает Калачев.
Политолог Сергей Марков говорит, что ситуация с «Дождем»* ярко высветила проблему уменьшающегося пространства свободы СМИ, но объективным наблюдателям и раньше было видно огромное нарастание этой проблемы.
«Сейчас это просто стало очевидным для прозападно ориентированной части российского интеллектуального класса с либеральными взглядами. Им как бы по голове ударили кейсом «Дождя»*. Но эти проблемы начались, и в очень жесткой форме, значительно раньше.
Очень ярко во многом ликвидация свободы слова проявилась во время избирательной кампании в США в 2020 году, когда 90% американских СМИ были за Джо Байдена и в абсолютном большинстве просто отказались видеть явно фальсифицированные выборы президента США. Тогда средства массовой коммуникации, такие как Twitter и Facebook**, пришли к прямой политической цензуре по отношению к Трампу и его сторонникам, которые составляют так или иначе половину американцев.
Также это ликвидация свободы слова на Западе, который был на протяжении столетия лидером свободы слова во всем мире. Проявилось его отношение к киевскому режиму: просто откровенная ложь и замалчивание на протяжении многих лет очевидных преступлений этого режима, очевидно антидемократического и вызывающе антигуманистического характера этого режима.
Средства массовой информации, которые не желают говорить о том, что киевский режим — это враг демократии, это убийца демократии на Украине и несет ответственность за массовый политический террор в стране, — эти средства массовой информации вообще уже больше не могут считаться демократическими. Это новое знание, которое нам всем предстоит понять и прочувствовать в ближайшее время. Если кто-то еще не понял этого, как уже поняли это мы, то его ждет огромный удар по голове новыми кейсами подавления свободы слова на Западе.
Борьба между западной цивилизацией и российской цивилизацией ужесточает эти процессы, но в главной своей массе причина ликвидации свободы слова, свободы прессы в западных странах не связана с конфликтом с Россией. Конфликт Байдена и Трампа никак не связан с Россией, и откровенная поддержка открытого убийства демократии на Украине тоже связана не только с Россией.
Мне кажется, что Сергей Лавров на Примаковских чтениях правильно заметил, что мы видим кризис, возможно, даже катастрофу западной цивилизации, поскольку она перестает соблюдать те принципы, которые сама же и выдвинула. Почему так произошло? Это огромный философский вопрос, на который пока нет внятных ответов. Более того, очень мало рассуждений об этом, и это должно быть главной темой рассуждений мыслителей сейчас.
Мой ответ заключается в том, что западная социально-экономическая система сконцентрировала такую огромную власть в руках олигархии и бюрократии, что этот союз олигархии и бюрократии перешел к установлению своей собственной диктатуры. Эта диктатура будет размахивать флагом демократии, но фактически будет все больше и больше диктатурой и этим флагом демократии будет полировать свои сапоги, которыми будут топтать реальную демократию.
Свобода слова и свобода политической деятельности мешают всевластию олигархии и бюрократии, поэтому будет все больше подавляться. Мы, кстати сказать, в России знаем это по своему опыту, а сейчас мы все больше увидим это на опыте стран Европы и США», — говорит Марков.
Руководитель Центра развития региональной политики Илья Гращенков отмечает, что применительно к свободе слова можно сказать, что есть журналистика факта, подзабытая в последнее время, и журналистика интерпретации.
«Если журналист использует, например, лексику "наши бравые солдаты", "их ужасные боевики", — это уже журналистика интерпретации. Да, сейчас много ограничений, но остались медиа, которые стараются с ними справляться и выдерживать объективную подачу: тот же Republic (признан иноагентом), Алексей Пивоваров (признан иноагентом) со своей «Редакцией», канал RTVI стараются дать слово всем и остаться нейтральными, невзирая на внешние обстоятельства», — замечает Гращенков.
* признан в России СМИ-иноагентом.
** деятельность признана экстремистской и запрещена в России.
